Сет из Хада

…Небольшой кабинет, который предоставили Сету для проведения допроса, был довольно уютным и мало походил на тюремное помещение. Камин, кресла, столик, на котором стояли бутылка знаменитого вина упившегося насмерть маркиза и красивые бокалы, висящие на стенах картины неизвестных графу мастеров кисти – все вместе создавало впечатление, что он находится не в самой страшной после Тартара тюрьме, а в отдельном кабинете вполне респектабельного заведения. Стоя у окна, Сет задумчиво смотрел на усиливающийся снегопад, снова продумывая ход предстоящего допроса. Он наметил несколько основных тем, к которым хотелось бы подвести Гибеллину так, чтобы она сама рассказала ему все, что знает, хотя и подозревал, что осужденной известно не так много.

Он был спокоен. Беседа с герцогом навела на размышления о том, что в Хаде не все так хорошо, как могло показаться постороннему глазу, и дело было не в назревающем бунте «обращенных», недовольстве готовящейся реформой судейских или попытках Саргатанаса сместить законного правителя. Главным, что он уяснил из всего разговора, было то, что в городе зрел заговор. Кто и против кого еще предстояло выяснить, у Сета не было оснований полностью доверять словам герцога, который определенно вел свою партию, цели которой были покрыты мраком неизвестности. Он уже решил, что не будет делать никаких выводов до тех пор, пока не выслушает всех, кто хоть что-нибудь знает об этом деле. После тюрьмы он собирался поехать в имение Ваанберита, чтобы на месте разобраться было это самоубийством или секретаря все же убили, разобраться, от какого именно яда умер Ваанберит и понять, не связано ли это с покушением на герцога.

Сета не оставляла мысль, что всего за несколько ночей, что он провел, борясь с навалившейся на него болезнью, в городе что-то неуловимо изменилось. Словно в вечно холодном воздухе Хада появился новый запах, от которого у всех кружилась голова, и было желание изменить свою жизнь, даже если для этого пришлось бы расстаться с самой жизнью…

Давление тюремной ауры то нарастало, то слабело, и Сет уже подумывал о том, чтобы сделать еще пару глотков целебного вина, когда вошедший в кабинет демон-надзиратель громко произнес:

– Осужденная доставлена!

Сет с любопытством посмотрел на входившую в кабинет демоницу. Первое, что бросалось в глаза, были длинные волосы, обрамлявшие бледное, худое лицо, большие и уставшие черные глаза. Широкая и грязная одежда, казалась с чужого плеча или выданной в тюрьме арестантской формой но, присмотревшись, Сет пришел к выводу, что демоница, скорее всего, просто похудела за несколько ночей, проведенных в этих жутких условиях.

Она спокойно шла к Сету, ничем не выдавая мыслей и обуревавших ее чувств. Сет молча разглядывал Гибеллину, которая в свою очередь смотрела на него. Она казалась равнодушной, но опытным взглядом Сет разглядел еле заметные признаки волнения, таившуюся в глубине ее больших глаз тревогу.

Он знаком предложил ей садиться в кресло, но она продолжала стоять, словно ожидая не простого кивка, а вежливого приглашения. Мысленно пожав плечами, Сет негромко сказал:

– Доброй ночи, сударыня. Прошу вас, присаживайтесь.

Не отводя взгляда, Гибеллина произнесла:

– Я вас знаю.

– Меня многие знают, – усмехнулся Сет, – но это не повод разговаривать стоя.

– Что вам нужно? – Гибеллина продолжала стоять, даже не взглянув на предложенное кресло.

Это было необычно. При общении с грешниками Сет придерживался простой тактики: он задает вопросы, а они, со всей возможной поспешностью стараются быстро и полно отвечать на них. Этот разговор с самого начала складывался не так. Впрочем, Сет был опытным следователем, и его не так-то просто было сбить с толку. Пожав (и уже не мысленно) плечами, он сам уселся в одно из кресел, и сказал:

– Если вам удобно стоять, ваше право. А я, с вашего позволения, все же присяду.

Гибеллина взглянула на столик, на котором стояла бутылка вина.

– Налейте мне вина, граф, – она прошла к креслу и, сев в него, добавила, – здесь очень холодно, – помолчав, она добавила, – и тоскливо. Говорят, это вино снимает тоску.

Наполнив бокал, Сет протянул его Гибеллине, и с легкой усмешкой произнес:

– Вы всегда такая?

Отпив немного из бокала, Гибеллина посмотрела на него:

– Какая?

– Вы ведете себя так, словно это я узник, а вы приехавший по мою душу дознаватель.

– Так вы приехали по мою душу?

Гибеллина смотрела ему прямо в глаза, и от этого взгляда Сету сделалось неуютно. Он подумал, что для осужденной на пожизненное заключение в Тартаре она ведет себя слишком дерзко и вызывающе. Впрочем, возможно она и вела себя так, потому что терять ей было уже нечего, так почему бы и не понаглеть напоследок. Это многое объясняло, но Сет чувствовал, что дело не только в безразличии к своей участи.

– Ваша душа мне ни к чему, – наполнив свой бокал вином, он продолжил – я, знаете ли, по другой части.

– Я знаю, – Гибеллина поставила бокал на столик, – вы граф Раум, следователь по особо тяжким грехам.

Сет улыбнулся.

– Что ж, вы знаете, кто я такой, я знаю, кто вы, – начал Сет, но продолжить не удалось.