Сеть Алисы

На этот вопрос Эва отвечала еще дольше, полицмейстер раздраженно переступил с ноги на ногу. Вид Лили выражал полнейшее равнодушие, но Эва знала, что внутренне подруга натянута как струна, и легко угадывала ее мысли.

Плачь, маргаритка, реви во всю мочь.

Полицмейстер спросил еще о чем-то, но Эва зашлась истеричным рыданием, рухнула на вонявшие хлоркой половицы и заскулила, точно побитый щенок. Однако сердце ее билось ровно.

— Боже ж ты мой! — Герр Роцелэр раздраженно всплеснул руками. — Гауптман, выпишите ей новый пропуск, и пусть идет на все четыре стороны. — Он повернулся к Лили, глаза его блеснули. — А вот с вами, мадмуазель шпионка, мы поговорим. Вашим подельникам, которых мы взяли… — Он говорит о Виолетте, — поняла Эва. Гауптман помог ей встать. — …придется несладко, если вы откажетесь отвечать на вопросы.

Лили взглянула полицмейстеру в глаза:

— Вы лжете. Потому что боитесь. Вот и хорошо. Больше я ничего не скажу.

Она скользнула взглядом по Эве, и в глазах ее мелькнул огонек; потом отвернулась к стене, погрузившись в каменное молчание.

Полицмейстер схватил Лили за плечи и сильно встряхнул, отчего голова ее мотнулась, как у тряпичной куклы.

— Ты заговоришь, подлая шпионка, заговоришь…

Лили молчала. Рыдающую Эву выпроводили из комнаты. Слезы ее были неподдельны.

Гауптман прочел ей нотацию об аккуратном отношении к документам, но потом смягчился, видя, как она неуемно заливается в три ручья.

— Такой девушке здесь совсем не место, — сказал он ворчливо, приказав писарю выдать новый пропуск. — Вы вели себя глупо, мадмуазель, но я сожалею о доставленных вам неприятностях.

Эва все плакала. Лили, — билась мысль, — Лили! Будь ее воля, Эва влетела бы в каморку и перегрызла глотку Роцелэру, но сейчас стояла подле хлопотавшего гауптмана и плакала, закрыв руками лицо.

— Езжайте в Турне, к родным. — Гауптман всучил ей пропуск, явно желая сплавить ее как можно быстрее. — Ступайте.

Эва зажала бумажку в кулаке и вышла из караульного помещения, чувствуя себя Иудой.

В Турне явочная квартира была в небольшом старом доме, ничем не отличавшемся от своих соседей по улице. Эва тяжело поднялась на крыльцо и отбила условный стук. Дверь распахнулась, едва она успела опустить руку. Долю секунды капитан Кэмерон смотрел на нее, потом втянул ее в прихожую и заключил в объятия.

— Слава богу, вам хватило ума приехать! — выдохнул он. — Я боялся, вы заупрямитесь, и даже арест Виолетты на вас не подействует.

От него пахло твидом, трубочным табаком и чаем — очень по-английски. А Эва уже привыкла, что мужское объятие отдает французским одеколоном, сигаретным дымом и абсентом.

Опомнившись, Кэмерон отстранился и поправил не застегнутый воротничок рубашки. Он был без галстука, под глазами его пролегли глубокие тени.

— Добрались благополучно?

Эва судорожно вздохнула.

— Лили…

— Где она? Пытается что-нибудь разузнать о Виолетте? Она слишком рискует…

— Лили арестована! — выкрикнула Эва. Слова эти будто ударили под дых. — Она у немцев.

— Господи Иисусе! — прошептал Кэмерон, словно молясь. В единый миг он постарел лет на десять. Жестом он остановил Эву, собравшуюся продолжить рассказ: — Не здесь. Доложите официально.

Ну, конечно. Все должно быть запротоколировано, даже несчастье. Следом за Кэмероном Эва прошла в тесную гостиную, где сдвинутые к стене аляповатые столики освободили место для картотеки, плотно набитой папками; в комнате были еще два человека: худосочный секретарь в рубашке без пиджака и военный с навощенными усами — майор Джордж Аллентон, он же Усач, который некогда уведомил Эву о тюремном сроке капитана.

— Для знаменитой Луизы де Б. эта дама чересчур юна и хороша собой, — отпустил тяжеловесный комплимент майор, явно не узнав Эву.

— Не сейчас, Джордж, — оборвал его Кэмерон. Он предложил Эве стул и кивком выпроводил секретаря. Когда за тем закрылась дверь, он тяжело, точно древний старик, сел напротив Эвы. — Сеть Алисы провалена. Докладывайте.

Эва коротко рассказала, что произошло. Лицо Кэмерона посерело, но взгляд его, обращенный на Аллентона, полыхал гневом.

— Я же говорил, что оставлять их в Лилле слишком рискованно, — тихо произнес он.

Майор пожал плечами.

— На войне приходится рисковать.

Эва едва не врезала ему. Кэмерон кусал губы, сдерживая злые слова. Аллентон, не замечая их отклика, увлеченно грыз заусенец на пальце.

— Лили… — Кэмерон растер изборожденное морщинами лицо. — Хотя чему удивляться, она всегда была бесшабашной. Однако столько раз ей везло… И я решил, что так будет вечно…

— На этот раз удача ей изменила. — Эва почувствовала такую усталость, что опасалась не встать со стула. — Она и Виолетта у немцев. Хорошо бы их посадили в одну камеру. Вдвоем они всё одолеют.

Майор покачал головой.

— А как же вас-то отпустили?

— Сочли меня полоумной.