Сеть Алисы

— Эва, погодите! За вами никто не гонится.

Она ничуть не сбавила шаг.

— Нет, это я кое за кем гонюсь.

Впервые осознав, что отмщение Эвы подразумевает убийство, я оторопела, однако сейчас душа моя согласно поддакнула. Полчаса в обществе Рене Борделона кого угодно убедят, что даже состарившийся мерзавец заслуживает смерти.

И все же здравый смысл пробился сквозь марево ярости, сердце мое скакнуло.

— Эва, постойте! Нельзя так рисковать…

— Поторапливайся!

Невидяще уставившись перед собой, она стремительно шагала по извилистой улочке. Взглянув на ее лицо, встречный прохожий шарахнулся в сторону.

Мысли мои разбегались. Удержи ее! — требовал здравый смысл. Не надо! — вопила ярость.

Мы свернули за угол, и перед входом в гостиницу я увидела сверкающую «лагонду». Уф, слава богу! Сейчас так нужны спокойствие и рассудительность Финна или уж, если что, его сильные руки, которые оттащат Эву от края беды. Однако Финна нигде не было, а портье передал мне записку, накорябанную знакомым почерком.

— Финн выпивает с хозяином автомастерской, — ответила я на вопросительный взгляд Эвы. — Ему предлагают работу — восстанавливать старые двигатели…

— Вот и хорошо.

Эва ринулась вверх по лестнице, шагая через две ступеньки. Я сунула записку в карман и поспешила следом за ней.

— Мадам, вам телеграмма из Рубе! — окликнул меня портье.

— Заберу позже, — бросила я через плечо.

Я вошла в номер Эвы и встала как вкопанная, увидев, что она уже достала пистолет из тумбочки.

— Твою же мать… — чуть ли не впервые в жизни ругнулась я.

— Чего ты всполошилась? — мрачно усмехнулась Эва, стягивая перчатки.

Я прижала пальцы к вискам, в которых грохотали молотобойцы. Ярость моя определенно сменилась страхом.

— Значит, вы дождетесь, когда он, насытив утробу, вернется домой, и разрядите обойму ему в башку?

— Именно так. — Эва дослала патрон в ствол. — Чудесная вилла в конце поля мимоз, сказал метрдотель. Найти ее будет нетрудно.

Я сложила руки на груди.

— Уберите пистолет и выслушайте меня. Преуспеете вы или нет, в любом случае окажетесь в тюрьме. Вы это понимаете?

— Мне все равно.

— А мне — нет. — Я схватила ее за руку. — Я хочу, чтоб у моей дочери была крестная.

Эва поставила пистолет на предохранитель.

— А я хочу увидеть труп Рене.

Отчасти я ее понимала. Она была готова на этот неравноценный обмен — ее будущее за жизнь человека, сожравшего большую часть ее прошлого. Однако я не желала соучастием в убийстве разрушить собственную жизнь, которая только-только стала налаживаться.

— Эва, одумайтесь.

— Я уже все продумала. Свидетелей не будет. У него нет обручального кольца, значит, не возникнет помеха в виде жены и детей. В доме останется хладный труп, а меня — ищи-свищи.

— Сегодняшний метрдотель вспомнит, что мы интересовались адресом Рене. И не он один. Мы же рыскали по всему городу. — Надеясь убедить ее логикой, я лихорадочно искала доводы. — И в случае его смерти…

— А как нас найти-то? Всюду мы появлялись под вымышленными именами. Кроме того, я не собираюсь здесь торчать, дожидаясь полиции.

— Пока Финн не вернется, из города не уехать. И потом, как вы доберетесь до дома Рене?

— На такси.

Эва была спокойна, словно собиралась на чаепитие. В ресторане за ее внешней невозмутимостью я угадывала страх, видела ее дрожащие руки. Но сейчас страха не было и в помине, Эва воспарила, точно орел, безжалостный к своей добыче. Сбросив лодочки почтенной миссис Найт, она переобулась в растоптанные туфли.

— Если хочешь, поехали вместе, поможешь мне. Ты вправе видеть, как он сдохнет.

— Нет. Я не стану пособницей убийства.

— По-твоему, он не заслуживает смерти?

— Это слишком легкий конец. Я хочу его разоблачить, унизить и засадить в тюрьму. Чтоб все узнали, кто он такой. Для человека с непомерной гордыней это самое страшное наказание, он умрет медленно. — Я перевела дух, надеясь, что Эва меня услышит. — Пойдемте в полицию. У нас есть его фотография, где он в окружении нацистов, есть ваше свидетельство. Если понадобится, призовем ту женщину из Лиможа, которая своими глазами видела, как он застрелил повара. Пусть у него влиятельные друзья, но они есть и у вас. Вы — герой войны, вам поверят. Сдайте его властям и превратите его жизнь в ад.

По мне, это стало бы достаточной карой — увидеть его за решеткой, куда он попадет нашими стараниями, после чего будет оплеван французским обществом, всех коллаборационистов и выжиг считающим гнидами. Никаких тебе рийетов из утки и охлажденного шампанского, но только унижение и череда серых тюремных дней, что в свое время изведала Эва.

— В тюрьму он не сядет, — упрямо сказала она. — Всю жизнь Рене Борделон выходил с-с-сухим из воды. Чтоб доказать обвинение против человека с деньгами и связями, понадобится время. И он смоется, как делал всегда. Сбежит и сейчас, ибо знает, что я не остановлюсь. Он не станет ждать, когда за ним придут с ордером на арест, но так спрячется, что я его уже не найду. — Эва положила пистолет в сумку. — И оттого я полагаюсь на пулю.

Я попыталась сбить ее настрой: