Сеть Алисы

В глубине души Эва содрогнулась. Тридцать с лишним лет она оставалась этим обгадившимся сломленным ничтожеством. Пока одной промозглой лондонской ночью не раздался стук в ее дверь. Пока, словно по щелчку, не слились прошлое и настоящее. Вот до этой минуты. Больше она не будет обгадившимся сломленным ничтожеством. Никогда.

А Рене все говорил:

— Может, надеешься предать меня позору, обвинив в сотрудничестве с немцами? Но здесь я уважаемый человек, у меня влиятельные друзья. А ты — свихнувшаяся от горя полоумная карга. Как думаешь, кому поверят?

— Ты причастен к гибели Орадур-сюр-Глан. — Чарли вонзилась в разговор, точно сосулька, сорвавшаяся с крыши. Молчи, не привлекай к себе внимание, — взглядом приказала ей Эва, но глаза Чарли сверкали, как два уголька. — На твоей совести смерть шести сотен душ. Плевать, сколько у тебя влиятельных друзей. Такого тебе не простят, подонок.

Борделон перевел взгляд на нее.

— Кем тебе приходится эта малышка, Маргарита? Вряд ли дочерью или внучкой. Твоя старая сморщенная шахна не способна произвести на свет этакую милашку.

Эва молча смотрела на Чарли, и в сердце ее разгоралось какое-то неведомое чувство, похожее на любовь.

— Считай ее крылатым посланником небес, постучавшимся в мою дверь. Благодаря ей я здесь. Благодаря ей на этот раз тебе не удастся улизнуть. — Эва отсалютовала бокалом. — Познакомься с Шарлоттой Сент-Клэр.

Борделон нахмурился.

— Это имя мне ничего не говорит.

— Ты знал мою кузину. — Пальцы Чарли стиснули фужер, грозя его раздавить. — Роза Фурнье, она же Элен Жубер. Красивая блондинка, работавшая у тебя в Лиможе. Ты, сволочь, убил ее, сдав милиции. Заподозрил, что она шпионка. Вместе с другими Роза погибла в Орадур-сюр-Глан.

Официант подал рийет из утки. Задумчиво глядя на Чарли, Борделон развернул салфетку на коленях и, отправив в рот гренок, смоченный в утином жире, вновь одобрительно причмокнул.

— Я ее помню, — сказал он, когда официант бесшумно отбыл. — Эта сучонка, державшая ушки на макушке, походила на одну любопытную официантку. — Борделон покосился на Эву. — Никто не скажет, что я не извлекаю уроков из прошлого.

— Можно было ее просто уволить, — просипела Чарли. — Зачем ты устроил ее арест?

— Так надежнее. И, если честно, приятнее. У меня аллергия на шпионок. — Борделон пожал плечами. — Но не станешь же ты винить меня в гибели всего поселка? Это было бы странно и нелогично. Я-то при чем, если какой-то немецкий генерал решил так тщательно следовать предписанию?

— Я виню тебя в смерти Розы, — прошептала Чарли. — Ты не знал, связана ли она с Сопротивлением, но все равно донес на нее. Тебе было на все плевать, сволочь ты поганая…

— Тише, детка. Не вмешивайся в разговор взрослых. — Борделон взял второй гренок. — Еще шампанского, Маргарита?

— На сегодня хватит. — Эва осушила бокал и встала. — Идем, Чарли.

Но та застыла. Казалось, она готова броситься на Борделона и столовым ножом вспороть ему горло. Эва ее прекрасно понимала.

Нет, америкашка, еще не время.

— Чарли! — Окрик Эвы был как удар кнута.

Девушка встала, ее заметно трясло. Борделон спокойно ел, блестели его губы, измазанные утиным жиром.

— Мы еще не закончили, — прошелестела Чарли.

— Да нет, закончили. — Борделон смотрел на Эву. — Если ты, сука неугомонная, еще раз попадешься мне на глаза, если я узнаю, что ты пытаешься достать мой адрес или очернить мое имя, тебя арестуют за преступное домогательство. Ты канешь в небытие, а я вернусь к жизни, в которой не будет даже мысли о тебе.

— Ты думаешь обо мне постоянно, и мысли эти тебя изводят. Я живое доказательство того, что ты не так уж умен.

Взгляд Борделона вспыхнул.

— Ты — изменница, за каплю опия предавшая своих.

— Однако я тебя одурачила. Уже тридцать лет эта мысль ест тебя поедом.

Борделон наконец сбросил маску, явив бешеную ярость. Казалось, еще секунда, и он прикончит Эву на месте, а та в ответ презрительно улыбалась. Оба замерли, испепеляя друг друга взглядами. Официанты недоуменно взирали на эту сцену, отнюдь не напоминающую счастливое воссоединение семьи.

— До встречи. — Эва взяла и надкусила гренок с тарелки Борделона. — Пора вернуться на круги своя — В каморку сердца, лавочку старья[11].

— Это не Бодлер.

— Йейтс. Говорю же, тебе надо сменить идола. — Эва надела шляпу. — На досуге загляни в лавочку старья, которую ты называешь сердцем, и признайся, что тебе страшно. Ибо твой цветок зла вернулся. — Она крепко ухватила Чарли за руку. — С этим и засыпай.

Глава тридцать девятая Чарли

На улице мне никак не удавалось продышаться, словно я выбралась из ядовитого облака. В ушах звучал металлический голос того, кто приговорил Розу к смерти: Так надежнее. И, если честно, приятнее.

Эва подробно описала своего врага: немигающий взгляд, длинные пальцы, элегантная внешность. Но то был неполный портрет. В ресторане я увидела гадину в человечьем облике.

Тянуло сблевать. Но пришлось догонять Эву, припустившую по улице.