Где Пинхас? Где его искать?Голоса зовут и манят,как на той лесной поляне.«Налетай! Покупай!»Неотвязно, непрестанно…Что осталось? Пропадать?Люди облепилиих лотки, как мухи.Маленькие детиразевают рты.Слышу только: «Глазеры…» —«Да-да, они исчезли…» —«Берман тоже, говорят,пропал…» – «А в других местах…»Мужчины, купив,сразу уходят.Бабы не прочьпотрепать языками:щупают фрукты,строят глазки торговцам.Держусь в сторонке,и вдруг доносится:«Жиды проклятые!От них все беды нам.Утесняют нас,объедают нас,убивают нас!Наживаются,пьют нашу кровушку.Из-за них, пархатых,мы в страхе живём!»Озираюсь, ища,кто это сказал.И тут мой взглядпадает на абрикосы,румяные груши, персики,сливы, айву, виноград,апельсины, гранаты, дыни,лимоны, инжир и вишни,финики ивишни, вишни и вишни, —заморские чудеса.Во рту пересохло от жажды.Да, я жаждупочувствовать вкус лета на губахсреди зимы. Поймать ладоньюупавший с ветви зрелый плод, когда опалидаже листьяс дерев, дерев, дерев…Черноволосый торговец,что сплёл мне венок на поляне,заметив меня, улыбнулся,вежливо поклонившись.Смущаюсь, хочу отойти.Либа предупреждала, но…но персик в его рукетак манит…Да что за беда?Я только спрошу о медведях.«Налетай, покупай», —голос сладок, точно мёд.Отвечаю: «У меняденег нет, а за веноквам спасибо». Тут как тути другой. Рыжеволос,зелень с золотом в глазах.«Это кто у нас такой?Перевёртыш из леска?Нимфа-лебедь, так сказать?»Первый брат плечами жмёт:«Нету денег у неё».«Денег нет? – хохочет тот. —Не еврейка, знать, она.У евреев завсегдасеребро в мошне бренчит».Покраснела от стыда.Прочь! Куда глаза глядят!Слёзы жгут, что ж делать мне?Я ответов не нашла.«Ты куда? Не убегай, —рыжий встал передо мной.– Испугалась нас? Не плачь». —«У меня есть мёд, твороги леках, что испеклаутром нынешним сестра.Может, купите?» — егоробко спрашиваю я.«Где теперь твоя сестра?» —«Тут она была сейчас,на минутку отошла», —притворяюсь, что ищу.«И красавица, как ты?»Он решил, что гойка я.Почему-то стало мнес ним легко и хорошо.Почему бы хоть часокжизнью не пожить иной?Длинные пальцы парнясжимают моё запястье.Мне нравится цвет его кожи,так не схожий с моим.«Вижу, ты – вольная птица,прямо как мы, – говорит он. —Тебя не удержишь в клетке.Откуда взялась ты?» – «Из лесу.Сами сейчас сказали». —«Меня зовут Фёдор Ховлин». —«А я – Лайя Лейб как будто».Он подносит к губам мою руку.Целует. Озноб по коже.Вот-вот выпрыгнет сердце.«Счастлив был познакомиться».Губы лизнув пересохшие, робкоспрашиваю: «Не хотите льмёду немного купить?»Подмигивает, усмехаясь.«Нет, другой мне мёд по душе.Будет у нас нынче ночьюв лесу под дубом пирушка.Прилетай и ты к нам, пичуга,прилетай, – он молитвенно просит. —То-то повеселимся,будет вволю вина и мёда,фрукты сахарные, как ты».Мои глаза загораются,и в глубине его глазя вижу отблеск огня.Неужели пришло то самое,о чём давно я мечтала?Дивный мир за околицей штетла,люди, которых я преждене видела,свет и свобода?Фёдор тянется, чтобы погладитьмои волосы. Я отстраняюсь,но прядкой палец обвитьон успевает всё же.«На еврейку ты не похожа», —шепчет он, на мой локон глядя.«Мне надо идти», – отвечаю.«Какие фрукты ты любишьбольше всего на свете?» —говорит он мне вслед негромко.«Абрикосы», – помимо воливырывается у меня.«Так, значит, едва лунавзойдёт, прилетай к нам, птичка,в чащу леса на огонёк».Бегу со всех ног. Нескороостанавливаюсь и замечаюзолотой абрикос в ладони,истекающий соком.