Серые земли Эдема

– Кто эти 'они'? - разозлился я. - Террористы? Заговорщики? Бандиты? Хотя на последних не похоже. Вряд ли бандиты станут интересоваться вариантами будущего.

– Они просто заблудшие люди, - так же равнодушно ответил Симон. - Аки овцы без пастыря. А если пастыря нет, то овец начинает пасти кто-то другой.

– Вот вы бы и пасли. - Я почувствовал себя немного лучше, дыхание восстанавливалось.

– Мой духовный отец так и говорил, - с грустью сказал Симон. - Но у меня не достало терпения, ушел странствовать.

– И долго путешествовали? - вяло спросил я. Подумаешь, со странствующим монахом встретился.

– Порядочно, - вздохнул собеседник. - Куда дольше, чем собирался.

Дальше я расспросить не успел, Симон решительно встал.

– Пошли!

Теперь дорога спускалась, петляя по скату холма, а впереди вырисовались смутные обрывы другого хребта. Сзади встал темный бугор, заслонив луну. Я начал спотыкаться, но вскоре заметил, что под ногами спутника словно скользит слабый свет и, если идти вплотную, то дорога кое-как видна.

Какой-то светящийся состав на рантах ботинок?

Так мы и шли - углубляясь в темное ущелье, навстречу нарастающему шуму реки. Я не заметил, как оставили дорогу и пошли по каменистой морене. Стали попадаться озера серебристого света - это лунный свет падал на тропу сквозь провалы в изрезанном гребне. Опять начался подъем, а справа запрыгали белые гребни - мы вышли к реке.

Я очень устал. С трудом переставлял ноги по камням, все тяжелее опирался на ледоруб, а Симон горным козлом прыгал впереди - черное пятно на фоне чего-то темного и высокого.

Это темное медленно приближалось, и внезапно превратилось в сложенную из камней башню. Симон остановился.

– Здесь передохнем, - словно издалека сказал он. - Ты слишком устал, а впереди еще долгий подъем.

Мы вскарабкались по грубым каменным ступеням в небольшую комнату, где пахло старой золой. Втащив из рюкзака пенопластовый коврик, Симон расстелил его на полу. Я почти упал на него и сразу погрузился в забытье.

Проснулся от острого желания опорожнить мочевой пузырь.

Слабый свет серебрился на каменных плитах пола, край узкого как бойница окна сиял белизной. Монах посапывал рядом, задрав черную бородку к невидимому потолку. Я встал и, придерживаясь за неровную стену, стал спускаться.

Входной двери у башни не было, и все вокруг казалось заброшенным. Наверное, здесь давно никто не жил, и забредали только редкие туристы. Все-таки я немного отошел, прежде чем расстегнуть пижамные штаны.

И замер, забыв сделать свое дело.

Поодаль виднелась грубая загородка из камней, наверное, для скота. Местами она была разрушена, и внутрь по траве затекал серебристый свет. В одном из проемов стоял камень чернее и выше других. Что-то странное было в его форме: верх - словно лобастая голова, а выступающие треугольники - будто уши…

Камень шевельнулся, и блеснули два зеленых изумруда - глаза!…

Я опомнился уже в комнате, когда тряс Симона за плечо.

– Там… - еле выговорил я. - Там огромный пес.

Монах сел, глянул на меня, а потом одним прыжком оказался у окна. Долго смотрел, и лицо было очень бледным в свете луны.

И осталось совершенно спокойным.

– Ты уже видел таких, - чуть погодя сказал он. - Со мной тебе бояться нечего. Скоро утро, пора собираться в путь. Поешь.

Он нарезал на полиэтиленовый пакет куски белого сыра - тот был упругим и приятно солоноватым. Запивали из фляги Симона - к моему удивлению, там оказалась не вода, а терпкое красное вино.

– Из новоафонских виноградников, - вздохнул в ответ на мой невысказанный вопрос Симон. - Тебе надо побывать там, Андрей. Конечно, в гостинице лишь монастырский комфорт: жесткие постели и по несколько кроватей в комнате. Зато, как вокруг красиво! Дорога к Афонской горе идет в тени кипарисов, над темно-зеленым лесом голубеют маковки монастырских церквей. Возле ворот дорога вымощена разноцветной плиткой, а весь двор устлан камнем, словно ковром. Стены собора святого Пантелеймона украшены изумительными фресками голубых и золотистых тонов. Выше светятся белизной стены Нагорного монастыря, к нему ведет портик, украшенный прекрасными изображениями святых. Дальше виден холм, засаженный масличными деревьями, и еще один храм - апостола Симона Кананита. По преданию, на этом месте погребен сам апостол, один из учеников Иисуса Христа. Неподалеку изумительной красоты водопад, струи воды вьются как кудри девушки, он устроен искусственно и служит для получения электрической энергии. Весь монастырь освещается ею после захода солнца - белые здания посреди темной южной ночи…

Лицо Симона слабо светилось, а мечтательный голос звучал все тише и наконец умолк.

Я слушал с удивлением: неужели столь райские уголки сохранились в разрушенной гражданской войной Абхазии?

Симон убрал остатки сыра в рюкзак.

– Пора! - голос снова звучал по-деловому. - Переоденься, но пижаму здесь не оставляй, спрячь в рюкзак.