Сергей Вавилов

ОТДЫХ В ДЕРЕВНЕ. Несколько лет подряд мы снимали дачи (вернее, избы в деревне) в районе Барвихи, то в селе Ильинском, то в Кальчуге, и, наконец, в очаровательном Малом Цареве, деревушке над маленьким ручьем, обросшим папоротниками, колокольчиками и кустами черной смородины. Огромные ивы купали плакучие ветви в быстрых его струях. Маленький наш Викуша пропадал там с удочками целыми часами.

Домик наш стоял вне деревни, хуторком, на небольшом плато над оврагом.

Приезжали обычно в последних числах мая. С волнением ждали одного из сыновей нашей хозяйки, огромного добродушного Паню с возом. Перед отъездом начиналась страшная суета. В ящики с сеном укладывалась посуда и лампы. Корзины, чемоданы, подушки — все убегало со своих привычных мест и наполняло комнаты невообразимым беспорядком.

Наконец наступал счастливый час. Паня на нагруженном возу отъезжал от нашего крыльца, а мы отправлялись на вокзал. Обычно в нашу компанию входил или котенок, или щегол, развлекавший нас зимой. Переезд их с нами сопровождался большим волнением, так как на право их поездки надо взять билеты.

По выходе из вагона, где мы с восторгом ощущали наш отъезд из Москвы и погружение в тихий и добрый зеленый мир, в первой роще на нашем пути мы выпускали птичку на волю.

Непередаваемо чувство истинного блаженства (именно блаженства), когда после заправки ламп и устройства постелей мы усаживались на маленькой террасе пить чай с чудным деревенским молоком из озябших в подполье глиняных крынок. Из самовара столбом валил пар. Ветерок относил его в сторону и трепал нам волосы.

Сергей Иванович приезжал к нам в уже устроенный дом. Я старалась освободить его от всего, что касалось домашнего хозяйства. К счастью, он всегда был доволен и домом, и его окрестностями. Он обязательно по карте знакомился с местностью, и мы в течение лета очень много гуляли с ним.

Летом в жизнь Сергея Ивановича в какой-то мере врывались дети. У нас часто и подолгу гостил Олег, красивый черноглазый мальчик, сын Николая Ивановича от первого брака. В Цареве Вика уже читал по-немецки, и Сергей Иванович раздобыл у букинистов «Веселые рассказы» Буша с чудесными иллюстрациями того же автора. Регулярно по вечерам он усаживал Вику за эти забавные книжки и от души веселился вместе с ним над историями и картинками, исполненными невинного юмора и наблюдательности.

Когда приезжал Олег, то обычно после ужина на маленькой терраске начинался концерт. Сергей Иванович учил мальчиков петь:

Город спит во тьме туманной, манной, манной,
Освещен лишь бельведер, дер, дер.

Или:

Пошел купаться Виверлей,
Оставив дома Доротею.

Или арию из «Мартина Рудокопа»:

Раз пастушка тут жила
И рыбака с ума свела.

Я умирала со смеху, слушая это чудное трио.

Иногда появлялась у нас и маленькая Туся Пахомова, моя племянница, и мы шли за земляникой куда-нибудь на просеку или вырубку. В эту охоту Сергей Иванович вносил страшный азарт, так как предлагал считать, сколько кто ягод соберет. В лесу поднималась оживленная перекличка, и каждый считал громко свои достижения, и все старались перещеголять друг друга, спорили, пищали и хохотали на все голоса.

У Туси была крошечная такса Топси. Черные, свисающие по бокам мордочки ушки и смиренное выражение ее «лица» делали ее похожей на монашку, и Сергей Иванович звал ее «мать Топсия». На прогулках он часто вел ее на сворке, и забавно было смотреть, как она ныряла среди цветущего клевера, а Сергей Иванович добродушно о чем-то беседовал с ней.

24 июля, в день моих именин, наша Амальхен создавала дивные пироги. Один из них, называемый «Альт дейч», Сергей Иванович называл «пирогом имени Дюрера» и очень одобрял его. В это время обычно поспевают вишни, малина и абрикосы, что и было прекрасным добавлением к нашему скромному торжеству.

В это лето Сергей Ивапович начал писать биографию Ньютона и засиживался за работой до поздней ночи. За лето он загорел и при ходьбе дышал легче, хотя продолжал много курить, что при его эмфиземе и общей слабости легких было очень некстати.

ДЕДУШКА «БЕЗ ОДНОЙ ОСЬМОЙ». Недалеко от большой избы, где жили мы, на косогорчике, стоял маленький сарай, в котором жил муж нашей хозяйки. Это был в прошлом известный по всей округе самоварник (чинил и лудил самовары), красивый седой старик, горчайший пьяница. Из-за него наша хозяйка долго не соглашалась сдать нам дачу. Дело в том, что дедушка часто шумел, распевая удалые песни, церковные песнопения или просто азартно беседуя сам с собой. Причем постоянной его поговоркой было: «Я без одной осьмой всем немцам уши оборву!», которая в его рассказах вплеталась очень обильно, создавая совершенно уморительные речевые ситуации.

Дедушка обожал Сергея Ивановича.