Сергей Вавилов

Во всех почти таких семьях царила тогда музыкальная атмосфера. Музыка настолько сливалась с бытом, что никто не считал ее чем-то привходящим — таким, чего могло бы и не быть. Дети разучивали гаммы до того, как поступали в гимназии. Все родственники и знакомые обычно на чем-нибудь играли; некоторые еще и пели.

Рано приобщились к музыке — пели — и средние (из четырех) сестры Багриновские: Наталья и Ольга. Родители, правда, не смогли им дать до конца соответствующего образования: отец рано умер, состояния не было, и приходилось жить на то, что зарабатывали. Но вся окружающая обстановка и врожденные данные приносили свои плоды. Не пели и не учились петь только старшая Татьяна и младшая Екатерина. У Натальи было лирическое сопрано, она затем стала профессиональной певицей. У Ольги — меццо-сопрано. Их знали и любили в литературно-музыкальных кругах.

Тяготея к музыке и искусствам, сестры Багриновские не отклонялись и от общественных интересов. Все, чем жила передовая молодежь того времени, затрагивало и волновало их. В воздухе носились грозовые идеи революции, в их атмосфере созревало и мироощущение сестер Багриновских. Они читали книги по политэкономии, раздумывали над будущим России. Дома с друзьями вели политические дискуссии.

Переходя Арбатскую площадь, центр интеллигентского района Москвы, часто слышали взволнованные речи студентов. На месте нынешнего кинотеатра «Художественный» тогда находилась знаменитая аптека крупнейшей в стране аптекарской фирмы Р. Кёлера, а рядом на бульварах собиралась молодежь, обсуждала, как помочь народу.

Уже пылало пламя первой мировой войны, когда Ольга Багриновская, блестяще сдав вступительные экзамены, поступила в Московскую консерваторию по классу пения. Ее учителем стал знаменитый преподаватель итальянец Умберто Мазетти, среди учениц которого были, например, такие прославленные затем певицы, как А. В. Нежданова и В. В. Барсова (Владимирова). Заветное желание Ольги Багриновской стать камерной певицей было уже близко к осуществлению.

Однако все получилось по-иному.

Огонь войны коснулся и этой девушки. Неожиданно для всех она оставила консерваторию и добровольно ушла на фронт. Она служила в отряде детской помощи: подбирала детей, потерявших своих родителей, старалась спасти подростков, попавших в зону огня и смерти.

Лишь после революции Ольга Михайловна вернулась в Москву и поселилась у сестры Татьяны. Татьяна Михайловна жила в Еропкинском переулке в доме № 16.

Сестры жили дружно. Они оптимистически переносили невзгоды военного коммунизма, верили в лучшие дни и, отвлекаясь от забот житейских, музицировали и предавались спорам о литературе, живописи, о смысле жизни.

Сергей Иванович удивительно подошел к этому кружку. Он был застенчив, но здесь чувствовал себя легко: все было ему созвучно.

Их свадьба состоялась два года спустя после знакомства. 8 июня 1920 года произошло решающее объяснение, и Ольга Михайловна дала согласие на замужество. 25 июня в поселке Растяпино под Нижним Новгородом (ныне город Дзержинск), где В. А. Веснин строил химический комбинат, в доме Весниных состоялась свадьба.

Союз Сергея Ивановича и Ольги Михайловны выдержал все испытания — внешние и внутренние. Дружба редкой силы и красоты, духовная близость отличали всю их совместную тридцатилетнюю жизнь.

Замужество Ольги Михайловны почти совпало по времени со вторым браком ее сестры Татьяны. Муж Татьяны Михайловны имел квартиру, и старшая сестра переехала к нему. Свою часть старой квартиры она предложила Ольге и ее мужу. Молодожены с радостью приняли дар и поселились в Еропкинском переулке. Сергей Иванович уже навсегда оставил Пресню.

Нельзя сказать, что в Еропкинском они получили завидные апартаменты. Две небольшие комнатки в старом каменном московском доме, квартира коммунальная, рядом еще три семьи. Обстановка не очень приглядная.

Здесь началась семейная жизнь Вавиловых, здесь они прожили одиннадцать лет, здесь складывалась их дружба.

Глава 3. Кванты существуют? Это еще вопрос

Огромные перемены в личной жизни Сергея Ивановича не ослабили его рабочего напряжения. Наоборот, двадцатый год для него был годом особого творческого подъема. Обращаясь к хронологии работ Вавилова, мы поражаемся, как много было тогда сделано. Пожалуй, мы не ошибемся, если скажем, что именно в 1920 году ученый достиг порога научной зрелости.

Нет, он не сделал в эти дни фундаментальных открытий. Не ответил ни на один большой вопрос, а тот единственный ответ, который он пытался тогда дать, был, как выяснилось впоследствии, неверным.

И все же благодаря исследованиям С. И. Вавилова двадцатый год оставил свой след в истории оптики. Ответов не было, но были сформулированы вопросы, предопределившие будущие открытия, новые научные сдвиги.

Об этой важной стороне научной деятельности хорошо сказал много лет спустя такой известный физик, как Вернер Гейзенберг: