Сергей Николаевич Булгаков

О. Сергий считал себя «причтенным к лику служителя Софии Премудрости Божией преп. Сергия» потому, что он «получил имя, был крещен и духовно рожден в Софийном храме»: «Я не знал, что все мои вдохновения, которым в будущем суждено было развиться в целую систему, в корне своем были внесены в душу Промыслом Божиим в этом умильном храме. Только теперь, в старости, я постигаю этот дар Божий»[923]. Этот храм в г. Ливны называли Сергиевским. Хотя главная часть его была с престолом Успения Богоматери. Эта главная часть была пристроена к древней церкви преп. Сергия. Успение Пресвятой Богородицы празднуется 15 (28) августа. В этот же день праздник иконы Софии, Премудрости Божией (Новгородской). Храмы Успения Богородицы Булгаков считал Софийными храмами[924]. Так у Булгакова связались Успение Богородицы, София, Премудрость Божия и преп. Сергий. Он писал о Господе: «Он облек меня, недостойного, призванием славить Премудрость Божию, Софию, и воздвигнуть Ей алтарь в сердце и в мысли. Господь дал мне дружбу и вдохновение на этом пути моем, вливающие в меня новые силы. И облеченный этим служением, стою я пред престолом Премудрости Божией»[925].

Первая встреча с Софией произошла около 1895 г., когда Булгакову шел 24-й год, когда он был «в тисках, в плену у “научности”, этого вороньего пугала, поставленного для интеллигентской черни, полуобразованной толпы, для дураков!»[926]. В горах Кавказа что-то «звучало и пело, сплетаясь в торжественном, дивном хорале. Передо мной горел первый день мироздания. Все было так ясно, все стало примиренным, исполненным звенящей радости. Сердце готово было разорваться от блаженства. Нет жизни и смерти, есть одно вечное, неподвижное днесь. <…> Но не было слов, не было Имени, не было “Христос воскресе”, воспетого миру и горным высям. Царило безмерное и властное Оно, и это “Оно” фактом бытия своего, откровением своим, испепеляло в этот миг все преграды, все карточные домики моей “научности”. И не умер в душе этот миг свидания, этот апокалипсис, брачный пир, первая встреча с Софией»[927]. То, что говорили Булгакову горы, он узнал «в робком и тихом девичьем взоре» своей невесты Елены Токмаковой. Личный духовный опыт привел о. Сергия к Софии.

София предостерегала о. Сергия от ложных путей. Посредством Софии о. Сергий преодолел «духовный блуд» представлений о Софии Вл. Соловьева – Анны Шмидт. Преодолел он и свое «кокетство» с Софией в «Свете Невечернем»[928]. 25 октября (7 ноября) 1923 г. уже в Пражском дневнике о. Сергий описал, как св. София спасала его от папизма: «Но София стоит как солнце на небе церковном, разгоняя мглу и туман, и спасает меня своими лучами и свободой от… папизма, к<ото>рый в этих лучах кажется испорченной, прозаичной ненужностью, вроде пугала. Все дальше и дальше отходит от меня папизм»[929]. Через несколько дней следует запись: «У меня сейчас – вполне неожиданно, но властно и закономерно – в душе стоит как антитеза: София или папство, горизонталь или вертикаль? Для меня ясно, что церковь – София не склонится под папу, а потерявшая это чувство становится папской неизбежностью, или же протестантско-идеалистической»[930]. Отношения о. Сергия и Софии были весьма личностными. 9 (22) января 1923 г. Булгаков записал в своем Константинопольском дневнике по поводу своих размышлений о Софии: «…вот что говорила мне св. София»[931].