Сергей Иосифович Гессен

Первый оппонент «Логоса» В. Ф. Эрн это превосходно понял, но синкретическому европеизму «логосцев» противопоставил свое представление о различии культуры и цивилизации, найдя «месторазвитием» первой православную Россию, а второй «прогрессивную» Европу. Теперь понятно, что начавшаяся с середины 1910 г. (первый номер «Логоса» вышел в мае, а в июле в «московском еженедельнике» уже началась публикация «разгромного» выступления В. Ф. Эрна) полемика «онтологистов»-«неославянофилов» с «трансценденталистами»-«неозападниками» была продолжением споров о достоинствах принципов, образующих культуру России и цивилизацию Европы, споров, которые велись со времен А. С. Хомякова и И. В. Киреевского.

Предлагаемая читателю статья С. И. Гессена тем и интересна, что в ней, так сказать, в свернутом виде содержится целостнокультурный потенциал журнала «Логос». Статья была опубликована в сборнике «Vom Messias. Kulturphilosophische Essays von R. Kroner, N. v Bubnoff, G. Mehlis, S. Hessen, F Stepun» («О мессии. Очерки по философии культуры Р. Кронера, Н. фон Бубнова, Г Мелиса, С. Гессена, Ф. Степуна»), вышедшем в известном издательстве В. Энгельмана в Лейпциге в 1909 г. Рождение идеи сборника в гейдельбергско-фрейбург-ском содружестве русских и немецких студентов (а они и были авторами его), решение об издании, само издание и реакция на сборник – все это составило предысторию «Логоса». Об этой предыстории рассказывает Ф. А. Степун: «Сборник “О Мессии” писался с вдохновением, почти с восторгом, в убеждении, что из скромного начала выйдет настоящее дело»[296]. Этим настоящим делом было видение просвета в кризисном состоянии современной культуры, вера в возможность превозмочь такое состояние, как это уже не раз случалось в истории человечества. Ф. А. Степун пояснял: «Ни о христианстве, ни тем более о православии в нем не было и речи, но в нем определенно звучало то в основе романтически-славянофильское отрицание александрийски-эклектической культуры XIX века, которое неизбежно ведет к занятию религиозных, а в последовательном развитии и христианских позиций в историософии»[297].

Члены содружества не искали «стрижали новых ценностей», а «нового первосвященника ценностей древних и вечных» и в сборнике нарисовали образы тех, кто для них, тоже переживая социально-культурный кризис, обнаруживал в себе силы противостоять распаду. В сборнике «О Мессии» Н. фон Бубнов нарисовал портрет И. Г. Фихте, Г. Мелис – Конта, Ф. Степун В. С. Соловьева, а С. И. Гессен – Герцена. Р. Кронер предпослал этим очеркам «Ein Blatt aus dem Tagebuche unserer Zeit» («Листок из блокнота нашего времени»), а издатель написал очень важное «предисловие» – «Vorwort».

В. Энгельман, издатель сборника, пояснил, что, предложив в подзаголовок «очерки по философии культуры», авторы намеренно дистанцировались от религиозного содержания этого термина. Их понимание «мессии» вполне в рамках культуры; речь идет просто «о великих обновителях мысли», о том, что любой народ исполняет свое культурное предназначение через действие отдельных личностей. Издатель также пояснял, что русским «обновителям» отведено так много места (два очерка из четырех) потому, что именно у них «глубины мистики сохранили творческую силу» и что в России «пророческая тоска по новой правде звучит сильнее, чем на Западе».

Для понимания общего настроения авторов сборника многое даст «Листок из блокнота нашего времени» Р Кронера. Это «наше время» он оценивает как «переходное», «ожидание будущего и поиска пути». Материализм – идейная база тех, кто создавал Германию, теперь, по исполнении своего предназначения, исчерпал себя – он не может овладеть сознанием эпохи. Душа отдельного человека, не находя пищи для удовлетворения метафизических запросов и платонического эроса, обращается к старым истинам, подвергая их в то же самое время скепсису материалистического наследия. Дух религии преодолевается как наследие детского возраста. Секуляризация и экспансия естественнонаучного знания без общего смысла его приобретения и использования делают людей машинами. Но с таким воззрением невозможно жить ни в обществе, ни в государстве. Стремление к новой жизни остается. Кто наполнит его знанием?

В этом предисловии все подкупает современного исследователя русской философии потому, что поражает сходство духовной ситуации в Германии с тем, что переживалось русскими людьми времени Ренессанса: ощущение переходного характера времени, разрыва традиции, осознание необходимости отказа от материализма и трудности такого самоотречения, смутное ожидание упомянутого «нового первосвященника». Речь, значит, шла о том, чтобы создать новое ободряющее мировоззрение, чтобы сделать жизнь сознательной, а сознание – жизненным.