Серебряный леопард

В первый раз Эдмунд воочию увидел, как много рыцарей и эсквайров лишились во время похода своих коней. Многие пересели на таких неблагородных животных, как вьючные мулы или ослы. По крайней

мере, две трети христианского воинства топало пешком по жесткой, высохшей земле. Они все еще распевали гимны или же выкрикивали проклятия в адрес невидимого противника.

По приказам различных маршалов и констеблей всадники постепенно выдвинулись вперед и возглавили пеших ратников. Войско крестоносцев продолжало напоминать огромный полумесяц. Его закругленные концы занимала кавалерия, а центр состоял из безнадежно дезорганизованных масс пехоты.

Византийский сержант Феофан громко выругался, когда, оказавшись на крайнем левом фланге христианского войска, окинул взглядом его общую диспозицию.

– Где же вторая линия всадников, которая должна следовать за пехотой? – вопрошал он. – Турки проскачут мимо нас и зайдут к нам в тыл. А там проникнут в лагерь. Ведь некому будет остановить их.

Сэр Этельм поправил ремень на своем копье. Скосив взгляд, он увидел, что сэр Эдмунд надевает шлем и опускает носовую планку. Их рыжеволосый командир внушительно выглядел на боевом коне. Его остроконечная каска на голову возвышалась над шлемами окружавших его рыцарей. Крепкие, с загорелыми лицами, они прилаживали щиты к длинным кожаным ремням, проверяли, правильно ли закреплены сзади седел их булавы. Их мечи торчали под левым коленом, готовые к бою.

Как только основные силы Боэмунда вместе со своим авангардом вышли в поле, отряд занял место между подразделением суровых норманнов де Морона и группой вассалов из Сан-Северино. Сэр Робер, должно быть, узнал Эдмунда. Осадив коня, он помахал копьем, то ли в знак приветствия, то ли с угрозой. Вдалеке нарастал необъяснимый громыхающий звук, напоминающий раскаты грома. Постепенно эти звуки вызвали колебание воздуха. Лошади забеспокоились, задрожали, а люди переглядывались между собой в полном недоумении. Вскоре стало казаться, что где-то за длинным полукругом низких холмов разразилось землетрясение или ужасная гроза.

Сэр Этельм, усмехаясь, повернулся к Герту:

– Ну, домоправитель, теперь ты можешь сказать, что слышал знаменитые литавры этих сукиных детей неверных.

Голубые глаза оруженосца широко раскрылись.

– А это не рев дьяволов? – спросил он.

– Нет. Турки натягивают шкуры на котлы для приготовления пищи, – пояснил сэр Этельм. – Они всегда возят их с собой. Перед выступлением они бьют по этим натянутым шкурам кулаками или рукоятками кинжалов, производя устрашающие звуки, и тем сильно пугают неопытного противника.

Остальные слова саксонца потонули в лавине звуков, обрушившихся на уши христиан, когда со всех сторон к ним понеслись бесконечные орды всадников. Смуглолицые, в посеребренных остроконечных шлемах, с круглыми щитами, они высоко приподнимались в стременах, подняв штандарты из зеленых конских хвостов, увенчанных золотым полумесяцем. Некоторые размахивали кривыми мечами или ятаганами. Однако огромное большинство скакало с луками на изготовку и со стрелами на тетиве.

– Смыкайтесь! Смыкайтесь! – скомандовал сэр Эдмунд.

Герт, Железная Рука, Этельм и другие рыцари скакали плечом к плечу, в то время как сержанты прикрывали их с флангов, а ратники оказались во втором ряду.

Никогда раньше, понял Эдмунд, ему не приходилось видеть таких низкорослых, но подвижных и выносливых лошадей, как у несшихся на него неверных.

Малые попоны под турецкими седлами пестрели красками, переливались серебряными и золотыми вкраплениями. Металлические латы, защищавшие грудь лошадей, отражали солнечные лучи. На большинстве всадников развевались белые одежды, остальные были в красном, зеленом или синем.

Прозвучал рог герцога Боэмунда. На этот звук откликнулись все трубы христианского войска. Когда Герт протрубил в рог отряда, дрожь пробежала по спине Эдмунда и его охватил боевой азарт. На него неслись проклятые исчадия ада, осквернители Гроба Господня, пытающие Его последователей.

– Святой Михаил за Монтгомери! – прокричал граф и вонзил шпоры в бока коню.

Огромное животное, заржав от ярости и боли, галопом рванулось вперед.

Турки быстро приближались неровным строем с визгом гончих собак и призывами к Аллаху.

– Аллах акбар! – вопили они. – Ля иллаху идя Ллахи! [18]

Весь христианский фронт, опустив копья параллельно земле, начал продвигаться вперед. Сначала шагом, потом рысью и наконец полным галопом. Почувствовав свист ветра в ушах, Эдмунд плотнее уселся в своем высоком седле. Вот оно! На этой равнине произойдет одна из самых великих битв в истории! От доблести норманнов может зависеть судьба всего крестового похода, так как основные силы франков сильно растянулись. Все новые волны темнолицых всадников катились со склонов холмов. И вскоре вся равнина буквально кишела неверными. Полоска выгоревшей земли, отделявшая передовых турок от крестоносцев, сокращалась…

– Друзья! Прикройте лица! – прокричал Торауг, поднимая щит.