Серебряный дворец

Незнакомец оказался прекрасным танцором. Они плыли по залу, погруженному в полумрак. Только оркестр был ярко освещен. Музыка звучала слишком громко, чтобы поддерживать разговор. Клэр была совершенно уверена, что, едва партнер отпустит ее руку, все исчезнет: он сам, ее развевающееся платье, оркестранты во фраках — и она окажется в темном зале, который видела мельком час назад.

— Здесь слишком людно, — прошептал молодой человек, — давайте выйдем на террасу.

Они прошли через двойные стеклянные двери и оказались на выложенной камнем террасе, откуда открывался чудесный вид на город. Маленькие лампочки, спрятанные в листве деревьев, вынесенных в кадках на террасу, походили на звезды. Здесь звуки музыки и смех танцующих были тише…

— Думаю, я должен представиться как положено. — Молодой человек отстранился от Клэр, чтобы она могла видеть его лицо. — Меня зовут Патрик Уильямс. Хотелось бы сказать, что я летчик-испытатель, но на самом деле обычный… пилот.

Клэр растерянно моргнула. О чем это он? Ради бога, что такое?..

— Вам, конечно, не надо представляться. Все знают неотразимую красавицу Клариссу Данжерфилд и ее знаменитого дядюшку.

Клэр чувствовала, что ее голова сейчас лопнет от напряжения. Ее фамилия Уинтроп, а не Данжерфилд. Данжерфилд — это девичья фамилия ее покойной бабушки. Она раскрыла было рот, чтобы поправить собеседника, но внезапно раздался странный скрипучий голос, заглушивший звуки музыки и смех танцующих:

— Почта для Клариссы Данжерфилд. Телеграмма для мисс Данжерфилд.

Коротышка в красной куртке, морских брюках и круглой шляпе пробирался по террасе, размахивая желтым конвертом:

— Для вас, мисс Данжерфилд.

— Но я не… — начала было Клэр и в ужасе замолчала.

Перед ней стоял коридорный Микки. У него было тело молодого мужчины, из-под шапочки торчала копна каштановых волос, но лицо было таким старым-старым…

Она закрыла глаза, чтобы не видеть этого лица, и закричала от страха.

Когда девушка пришла в себя, Микки исчез, погасли огоньки на деревьях, а терраса стала темной и холодной.

Клэр взглянула вниз и похолодела, обнаружив себя стоящей на самом краю каменной террасы. Внизу расстилался грязный город. Ухватившись за каменную балюстраду, чтобы не упасть, она резко обернулась и увидела дверь, ведущую в темный зал.

Страх сковал Клэр. Патрик тоже исчез. Что с ним произошло? Неужели он упал вниз? Она бегом бросилась через зал, миновала пыльную эстраду, промчалась по паркетному полу и выбежала на сумрачный балкон, огибавший второй этаж, то и дело крича:

— Патрик! Патрик Уильямс! Где вы? Темный вестибюль отеля, изогнутая стойка портье из красного дерева и крутящиеся двери, ведущие на улицу, ответили ей молчанием. Нигде не было ни души. Исчезли люди, огни, смех и музыка — все исчезло.

Она повернулась и, поддерживая разлетающиеся юбки, бросилась к зеркальной лестнице. К своему глубокому отчаянию, Клэр снова увидела под ногами старый, вытертый ковер, выцветшие и порванные обои. Обезумев от страха и замешательства, она мчалась по коридору в свою комнату, внимательно вглядываясь в номера на дверях. Вот наконец 335-й. «Посольские апартаменты».

Она проскользнула внутрь. Комната была точно такой лее, какой она ее покинула. Ее одежда лежала на полу в углу. Клэр удостоверилась, что мама спит в соседней комнате, затем вытащила из волос гребни, расстегнула платье и выскользнула из жестких косточек корсета, которые впивались ей в ребра.

Клэр не хватало воздуха. Ее сердце учащенно билось. Что же случилось там, за дверью? Она забралась в постель, упала лицом на подушку, стараясь разобраться в том, что произошло. Когда наконец ее сердце перестало стучать словно молот по наковальне, она села на кровати и уставилась на свое отражение в зеркале. Теперь это лицо, обрамленное неряшливыми прядями светлых волос, казалось знакомым. Она снова превратилась в Клэр Уинтроп. Если бы Патрик увидел ее сейчас, он ни за что не назвал бы ее красивой. И у нее нет дяди, тем более прославленного! Ведь мама была единственным ребенком в семье. Надо спросить у мамы!

Клэр бросилась в соседнюю комнату. Мама тяжело дышала и ворочалась во сне.

— Мне нужно с тобой поговорить, — прошептала Клэр.

Она приложила руку к маминой щеке. Щека горела огнем. Мама действительно серьезно заболела. Если бы только папа был рядом… но он уже давно с ними не живет. Единственная близкая родственница — мамина кузина Сандра, но они никогда не были дружны.

— Нет никого, кто мог бы помочь нам, — в отчаянии прошептала Клэр.

Она вернулась в свою комнату и, дрожа всем телом, снова забралась в постель. Ее волосы, лежавшие на подушке, щекотали ей ноздри, благоухая одеколоном Патрика. Вдруг Клэр снова так живо ощутила все очарование бала в Серебряном дворце. Она всей душой желала вновь кружиться с Патриком в вихре танца. Это чувство было острым, как боль.

«Что со мной случилось?» — размышляла Клэр, не находя объяснений тому, что произошло. Ее мысли с лихорадочной быстротой сменяли одна другую.