Сердце зимы

Хани готова была провалиться сквозь землю. Лицо полыхнуло жаром стыда, но, как только она собралась спрятать взгляд в пол, старуха ухватила ее за подбородок и заставила взглянуть ей в лицо. Дряблые веки дрогнули, но глаз Хани так и не увидала. Зато кожа под пальцами фергайры заныла, будто сдавленная тисками – откуда только сила взялась в немощном теле.

– Я не вижу с тобою кетельгарда, девочка.

– Рок погиб, фергайра Ванда. Шараши убили его.

– Скальд о нем позаботится, – безучастно сказала старуха. – Мы видели в Зеркале, что Уфрик пал и от него не осталось даже руин.

– Так и есть, фергайра.

– Тогда откуда ты здесь? – На этот раз за веками показались белесые зрачки. На миг выглянули, чтобы снова исчезнуть в складках.

– Потому что мне повезло больше остальных, фергайра. Потому что перед смертью мать велела мне приехать сюда и все, что видели мои глаза, показать вам. Чтобы вы помогли тем, кому еще можно помочь.

Сзади раздался едва слышный, но полный боли вздох Торы.

– Ну хоть ты жива, – прошамкала Ванда голосом едва ли более приятным, чем крики голодной птицы безлунной ночью.

Хани попыталась заговорить, но старуха жестом перебила ее.

– Я вижу, что ты не только выросла, но и привезла в Белый шпиль кое-что, чему не место на Севере. Не место во всем Эзершате, – добавила она громким шепотом. – Та, что не может спастись, приехала искать убежище?

– Нет, фергайра. Я приехала, потому что мне больше некуда пойти и не у кого спросить совета.

– Тора, – протянула старуха, – я знала, что нельзя было позволять вам встречаться. Становясь фергайрами, мы отбрасываем все мирское, отрекаемся от родной крови, потому что взамен получаем новый дом, новую жизнь и новых сестер.

Старуха пожевала сухими бескровными губами, отпустила лицо Хани и возложила руки на подлокотники. Ее крючковатые пальцы вцепились в полированное дерево.

– Я велела Торе больше не знаться с теми, кто когда-то был ее семьей, – вылетело из ее рта признание. – А с тобой в особенности. Не думай, что если тебя до сих пор не поймали за руку, не уличили во лжи, ты чистая и невинная. Ты знаешь, что за порча в тебе сидит. Я ее вижу. – Веки старухи снова дрогнули, но так и не поднялись. – Ты готова к своей участи? Готова принять ее от тех, кто хранит Север?

Хоть северянка не видела глаз Ванды, невидимый взгляд старухи жег насквозь.

– Я не знаю, – честно ответила северянка. – У меня нет семьи, нет тех, кто бы поплакал о моей кончине. Все, кто меня знал и кого знала я, уже… – Она хотела сказать «в могиле», но осеклась, вспомнив, что их участь куда печальнее. – Я готова ко всему, что приготовила мне судьба.

Сердце ее билось в силке грудкой клетки, но на краткий миг между парой ударов Хани показалось, что губы фергайры тронула улыбка. Однако более ни одна морщина не ожила на сморщенном лице.

– Рассказывай, что видела, – приказала старуха.

Хани быстро рассказала обо всем, с того момента как они с чужестранцами нашли в лесу ловушку шарашей. Фергайра не перебивала. Когда Хани закончила, Ванда лишь кивнула, не проронив ни слова, и поглядела поверх ее головы – туда, где стоял шамаи. Она отпустила Хани и велела подойти ему. Поменявшись местами с Талахом, северянка отошла, едва ли не прижимаясь к стене.

Между тем фергайра и опустившийся перед ней на колени шамаи молчали. Они лишь смотрели друг на друга – долго, не моргая, будто затеяли молчаливый разговор. Когда наконец Талах поднялся, старуха заговорила. Она велела шамаи подать руку и сопроводить ее до комнаты. Он не посмел ослушаться.

Оставшись наедине с теткой, Хани с мольбой посмотрела на нее. Тора снова обняла ее, и они какое-то время предавались беззвучным слезам.

– Прости, что ничем не могу тебе помочь, – то и дело приговаривала тетка, гладя ее по волосам совсем так, как Хани помнила из детства. Тогда Тора была всего лишь Мудрой при своем отце, деде Хани, и частенько навещала их. Именно она первой распознала метку Первозданного хаоса на племяннице и сохранила ее в тайне. – У меня связаны руки.

– Я не знаю, что мне делать, Тора. Куда идти и у кого просить заступничества. Весь мир будто против меня ополчился.

– Тебе не следовало сюда приезжать, Хашана.

Тора неожиданно стала серьезной, отстранила племянницу от себя и посмотрела почти со злостью.

– Ты должна бежать. Подальше. Немедленно. Пока они не придумали, как заставить тебя плясать под их дудку.

– Мне некуда, – удивленная резкой сменой тона разговора, пробормотала Хани. – Я думала, что меня здесь… примут.

На этот раз Тора горько улыбнулась и как будто отважилась сказать что-то важное, но передумала.

– Я принесу тебе чего-нибудь перекусить и скажу, чтобы для тебя приготовили комнату. Даже Ванда не настолько бессердечна, чтобы вышвырнуть тебя за порог до утра. А завтра, когда ты выспишься и отдохнешь, мы что-нибудь придумаем.

Это звучало куда оптимистичнее, чем ее мрачное предостережение. Кроме того, Хани верила, что, какие бы обеты ни давала ее тетка, – они по-прежнему одна кровь, и Тора не позволит погубить свою единственную племянницу.

Раш