Сердце Пандоры

Новую постель привезли и смонтированы в тот же день, но, как и в старой, я сплю в ней одна. Не очень похоже на «нашу общую постель», и я успела тысячу раз пожалеть о той слабости, потому что ничего все равно не изменилось, и каждый день я натыкаюсь на «живое» тому свидетельство. Может быть, перемены просто не для таких, как мы?

Шум воды раздается так внезапно, что я дергаюсь, словно от выстрела у виска. Как воришка крадусь к смежной ванной, чтобы прислушаться, но не успеваю: дверь открывается — и мне в лицо ударяет туман пропитанного мятным гелем для душа пара.

— Уже вернулась? — Адам роняет взгляд на часы у меня на руке.

Мокрые волосы черными змейками валятся на лоб, когда он безуспешно пытается сгрести их пятерней. Адам снова не побрился, и немного зарос за ту неделю, что мы не виделись: черная бородка, щетина на линии челюсти, которую хочется поскрести ногтями.

— Рано? — в свою очередь спрашиваю я.

Шаг назад, подальше от его запаха. Проклятый ладан, он здесь, у него на коже даже после душа: в один миг обвивается вокруг шеи, словно кончик плетки, тянет на себя так сильно, что непроизвольно хватаюсь за угол двери.

— Подружка оказалась скучной? — Адам немного щурится, стягивает брови к переносице, и у меня снова ноль идей, о чем он думает. Злится? Иронизирует? Просто пытается поддержать разговор?

— Мне кажется, или это не твое дело?

— Разве?

Наверное, нам нравится на ходу выдуманная вариация игры в «вопрос-ответ». Только мы заваливаем друг друга вопросами, ответы на которые не хотим знать.

Я не знаю, что происходит за долю секунды, но от моих попыток держаться не остается камня на камне. Не остается вообще ничего. Я словно королева без цитадели посреди груды обломков воздушного замка. Мне негде держать осаду, и есть только один вариант, при котором я могу хотя бы попытаться сохранить лицо — ударить в ответ. Ударить со всей силы, ударить так, чтобы мой хладнокровный генерал сложил знамена и убрался подальше от той, что бросается в бой очертя голову с одними только обидами.

— Ты спутал комнаты, Адам. Твоя в другом конце коридора. Буду благодарна, если ты не станешь изменять привычкам, тем более, делать это через радикальные вторжения в мое личное пространство.

Меня жутко штормит. Болтанка такая сильная, что я при всем желании просто не отойду от двери, потому что, потеряв точку опоры, просто развалюсь в этой качке. И Адам никак мне не помогает, потому что жестко втискивается в дверной проем. Он слишком высокий и крупный, и хоть все в доме сделано «под него», нам вдвоем здесь явно тесно. Мы словно хищник и жертва, которых только что сожрал один капкан.

— У тебя снова истерика, — напоминает мой непробиваемый муж.

— А у тебя кончились слова, поэтому что это же ты говорил в прошлый раз, и в позапрошлый тоже.

Он вообще никак не реагирует, только жестко хватает взглядом за ключицу. Я чувствую это так сильно, что всхлипываю, как будто кость сдавило тисками. Мне не нужны эти взгляды, потому что мое тело реагирует на них слишком остро, слишком болезненно остро, как на порезы лезвием по подушечке пальца. Пытаюсь прикрыть плечо рукой, но Адам перехватывает ее на лету и вынуждает опустить.

Я поддаюсь.

На мгновение.

И потом наотмашь бью его по лицу. От силы удара ладонь немеет, пальцы словно выворачивает, а громкий звук удара врезается в уши, чтобы стихнуть опасной, густой, как сырая нефть, тишиной. Адам смотрит куда-то вниз, волосы полностью скрывают его лицо, но стоит мне занести руку для второго удара, как он снова ловит мое запястье и на этот раз сжимает так сильно, что я лишь из принципиальной злости давлю крик боли.

— Одного раза достаточно, Полина, — угрожающий шепот в полной тишине.

— Убирайся из моей комнаты. — Я пытаюсь убедить себя, что не кричу только из-за Доминика, но правда все равно быстрее самообмана. Если сорвусь — то сразу вся, на острые камни, в пропасть его безразличия.

— Я работал всю неделю, Полина. Пахал, как проклятый. — Его голос гаснет до почти демонического рокота. До рвущих кожу мурашек. — Чтобы у тебя и нашего сына было все, что необходимо, и больше того.

— Отлично! — Взвожусь, как курок. Бессмысленно вырывать руку из его стальной хватки, и чем больше я пытаюсь, тем крепче сжимаются пальцы, тем яростнее кожа трет кожу — Как раз хотела новую машину. Трахнешь меня еще раз? Купишь еще одного ребенка? Только учти: теперь, когда мы знаем, что я чертовски качественный и полностью рабочий инкубатор, я подниму ставки.

— Клоунада не твой конек, Полина.

— Мне плевать, что ты думаешь. Убирайся. Тебя вдруг стало слишком много в моей жизни.

— Я именно там, где должен быть. — Злость сменяется угрожающе тяжелым смешком.

«Притормози, Полина. Хватайся за ручной тормоз, пока еще не поздно, и тебя не смыло в эту молотилку».

— Что, сорвались другие планы на ночь, и ты вдруг вспомнил, что у тебя дома есть запасной вариант?