Сердце генерала Гурова. Истории из жизни репортёра

Первым крупный немецкий транспорт, следовавший из Восточной Пруссии в Германию, отправил на дно Балтий-ского моря командир совет- ской подводной лодки «С-13» Александр Маринеско. Более 5300 фашистов [глав-ным образом, эсэсовцев и подводников] уничтожил торпедный залп лодки Маринеско. Следующей жертвой торпедной атаки из-под воды стал, пожалуй, самый не- приспособленный для перевозки людей немецкий транспорт — «Гойя».

На воду 131-метровый транспорт «Гойя» был спущен в 1940 году в норвежской столице Осло — за четыре дня до немецкого вторжения в Норвегию. После оккупации Норвегии немцы, естественно, его реквизировали. С началом операции «Ганнибал» транспорт на скорую руку переоборудовали, и 16 апреля 1945 года он стал на якорь в Данцигской бухте у косы Хель. Буквально сразу же началась посадка на транспорт. Предполагалось, что на борт «Гойя» примет полторы тысячи солдат и офицеров 4-й танковой дивизии вермахта, 385 раненых военнослужащих и более пяти тысяч беженцев.

Посадка проходила нервно, даже видимости порядка не наблюдалось ни на берегу, ни на борту. Усугубил ситуацию пущенный кем-то слух, что «Гойя» — последний транспорт, на котором будут эвакуировать раненых и беженцев. Бои-то шли непосредственно на косе Хель! А тут на порт еще и советские бомбардировщики налетели. Орудия противовоздушной обороны «Гойи» яростно отбивались, но при четвертом заходе бомбардировщикам удалось-таки сбросить авиабомбу на носовую часть транспорта. Бомба пробила палубу, ранив несколько матросов-артиллеристов. Однако, несмотря на пробоину, «Гойя» оставался на плаву и продолжал принимать на борт беженцев и солдат.

До 19.00 шло оглашение судовых списков, но они оказались неполными, поскольку на транспорт постоянно пробирались все новые и новые люди. Согласно немецким источникам, на момент выхода «Гойи» в море, он имел на борту около 7200 человек [военных, включая раненых — менее двух тысяч].

Поскольку немецкие порты на Балтике были забиты беженцами, капитану транспорта был отдан четкий приказ: в составе конвоя из трех транспортов двигаться на столицу Дании — на Копенгаген. Сопровождали корабли два минных тральщика — «М-256» и «М-238». Шли они — чтобы за ними поспевали теплоходы с людьми, со скоростью девять миль в час.

Вскоре после того, как в сгустившихся над морем, соленых сумерках конвой обогнул полуостров Хель, его заметили с лодки «Л-3». Подчиняясь распоряжению командира, она начинает маневрировать, выходя на позицию атаки. Ни с транспортов, ни с тральщиков эти маневры не заметили. И, согласно немецким [не точным] данным, в 23.52 «Гойя» получает две торпеды в левый борт.

Семь тысяч пропавших без вести

Согласно же записям штурмана «Л-3» гвардии лейтенанта Ивана Павлова, поминутно фиксировавшего все происходившее на борту подлодки, транспорт подводники Владимира Коновалова обнаружили в 0.42. И далее вот что — дословно — зафиксировала записная книжка штурмана: «Вышли в торп. атаку. Двумя торпедами потопили трансп. пр-ка водоизм. 12 тыс. т. Подверглись преследованию сторожевыми кораблями, которые в продолж. 2,5 часа стопорили ход, выслушивая нас. Сбросили две глубинные бомбы, которые взорвались вблизи нас. В 4.00 всплыли в надв. полож. Провентилировали отсеки, в 05.00 снова погрузились на глуб. 20 м.»

А теперь обратимся к воспоминаниям бывшего начальника связи 4-й немецкой танковой дивизии Ханса Шойфлера [солдаты этой дивизии, напомню, были единственным воинским подразделением на борту «Гойи»]: «От двух могучих взрывов теплоход сильно качнуло, рывком бросило вперед, а потом корма резко осела вниз. В тот же момент погасло освещение. Было слышно, как через пробоину внутрь корабля с шумом устремился поток воды. Люди метались по палубе, некоторые прыгали за борт.

На борту вспыхнула неописуемая паника. Несколько сотен человек были тяжело ранены. Из трюмов и нижней палубы люди пытались добраться до трапов, чтобы оказаться наверху. Многие, прежде всего дети, были сбиты с ног и смяты напиравшей сзади толпой. Судно все больше кренилось назад, корма уже частично была залита водой. Прежде, чем были готовы спасательные шлюпки, «Гойя» разломился на две части и очень быстро начал погружаться на дно.

Столб пламени высотой с дом вырвался из смертельно раненного транспорта. Вслед за этим в трюме тонущего корабля прогремел взрыв. Затем все произошло с невероятной быстротой. За считанные минуты обе половины теплохода скрылись под водой. Немногие оставшиеся на поверхности пассажиры «Гойи» на какое-то время различили мрачный силуэт подводной лодки».

И, подводя итог катастрофе, немецкий офицер-танкист замечает: «Только 183 человека остались в живых; среди них было семь наших сослуживцев. Остальные семь тысяч навсегда остались в страшном списке жертв войны как пропавшие без вести». Честно признаюсь, меня озноб пробирал, когда я читал эти записки.

А тем временем вернувшийся в базу командир «Л-3» Владимир Коновалов был представлен к званию Героя Советского Союза и получил его — последним из военных моряков — 8 июля 1945 года.

***