Сердечный выстрел

Видел он карабин, с которым Гуляев ходил искать отца. Точно такие обозначения на нем. И «Мицубиси Паджеро» он.

— Но это же слишком! — повторила Скорокова, большими глазами глядя на оружие.

— Здесь карабин нашли? — спросил Родион, обращаясь к парню с длинным и глубоким губным желобком под коротким носом.

— Здесь.

— А стрелял, стоя у забора, — Фомин повел рукой вдоль тропинки.

— Там лист отогнутый, очень удобно, положил и стреляй.

— А это что? — Родион показал на одну видеокамеру, на вторую, на третью. Все они были закреплены на опорных столбах забора. Стрелок попадал в обзор одной камеры.

— Так не работают.

— Как не работают?

— Да установили недавно, настроили, поработала немного система, а на днях коротнула. Производственный брак, говорят. После праздников подъедут сделают.

— А патруль? Патруль здесь бывает?

— Ну, не то чтобы патруль, но иногда ходим…

Трава вокруг забора низкая, скошенная, спрятаться в ней можно, если плотно лечь на землю и затаиться. Но, возможно, стрелок следил за Смальцевым, ехал за ним. Смальцев на терминал, а он сюда. Если впопыхах к убийству готовился, камеры мог просто не заметить.

Но, возможно, стрелок поджидал здесь Смальцева, знал, что сегодня он будет на терминале. И что камеры бездействуют, знал…

Фомин и Скорокова садились в машину, когда с шоссе к терминалу свернул «уазик» патрульно-постовой службы, а за ним — «Газель» следственно-оперативной группы. Пришлось выходить из машины, объяснять ситуацию. Своими соображениями Родион делиться не стал. И разговор не занял много времени: он и сам толком ни в чем не разобрался.

— Ну что, начнем? — спросил Фомин, разгоняя машину.

— Что начнем? — не поняла Маша.

— Работу со свидетелями.

— Когда?

— Прямо сейчас.

— А свидетель кто?

— Ты.

— Я?!

— Когда вчера Гуляев уехал от Майи?

Родион достал мобильник, набрал номер телефона Гуляева, но увы. Возможно, телефон абонента не просто отключен, но и уничтожен. Гуляев же не дурак, он знает, что такое геолокация по телефону.

— А-а, вы вон про что!.. Вечером уехал.

— А чего так? Праздник же.

— Поссорились они.

— С Майей?

— Ну да.

— Милые бранятся, только тешатся.

Родион не злорадствовал, просто вспомнилось, что Майя и Семен часто ссорились. И если с ними что-то случалось, то происходило это после ссоры. Как-то Семен получил палкой по голове, в другой раз — похитили Майю, в третий раз ограбили и чуть не убили ее отца. После той же ссоры Семен связался с Алевтиной и чуть не остался крайним в истории с Тумановым. А вчера, то есть сегодня Семен мог застрелить Смальцева. Ехал к Майе, увидел «Гелендвагены», понял, кто следует на терминал. Возможно, карабин находился в машине, а может, Гуляев съездил за ним домой.

— Да нет, — качнула головой Скорокова.

— Что нет? Не тешатся?

— Не милые.

— Все, закончилась любовь.

— Давно уже закончилась.

— Ну да, я это заметил, — не удержался от комментария Родион.

— Ничего-то вы не поняли, — усмехнулась Маша.

— Что я не понял?

— А Семен все понял. Поэтому и ушел.

— Пешком?

— Почему пешком?

— Ты сказала, ушел.

— В смысле совсем ушел.

— Не нужно в смысле, нужно точно. Сейчас важна каждая мелочь. Пешком он ушел или на машине уехал?

— На машине ушел. В смысле уехал.

— В каком настроении?

— В дурном.

— Про Смальцева что-нибудь говорил?

— Говорил.

— Что?

— Сказал, что еще не закончил с ним… Ну да, говорил, — нахмурилась Маша, вспомнив, что она сейчас не только свидетель.

— Сказал и ушел?

— Да нет, мы еще только за стол сели. Героем хотел казаться, думал, что Майе это нравится… Может, он и не собирался продолжать со Смальцевым. В смысле заканчивать с ним. Может, просто петушился.

— Говоришь, вечером он уехал?

— Да, где-то в половине восьмого.

— Майя ему звонила?

— Нет.

— А он ей?

— И он ей не звонил… Я звонила.

— Ты звонила?

— Утешить хотела… Он так расстроился. — Маша пожала плечами.

— Когда звонила?

— В десятом часу.

— Где он был?

— Сказал, что дома, у матери. Им послезавтра тело должны выдать, хоронить будут.

— Скорбь, тоска, — мрачно усмехнулся Фомин.

— Взрывная смесь, — правильно поняла Скорокова.

— Я же просил Гуляеву держать своего медвежонка на цепи.

— Медвежонка… Который хотел казаться медведем.

— Почему хотел?

— Наверное, потому что сейчас он хочет казаться маленьким зайчиком. И он хочет спрятаться в норку, где его никто не найдет. А ведь я ему говорила…

— Что ты ему говорила?

— Да говорила, что успокоиться пора.

— Не успокоился.

Семен действительно мог окончательно слететь с катушек. И если это так, то во многом Родион должен винить себя. Вроде бы и пытался он пресечь самодеятельность со стороны Гуляева, завинчивал гайки, но, видимо, не докрутил.

Глава 13

Женщина стояла у ворот, одетая по-домашнему тепло, правая рука на груди, то ли волновалась, то ли пуховый платок придерживала. А взгляд у Таисии Дмитриевны беспокойный, тревожный. Как будто чуяла что-то. А возможно, Семен позвонил, сказал, чтобы она его ждала.

Фомин остановил машину, велел Маше отогнать ее куда-нибудь в неприметное место, чтобы Гуляев не заметил, если вдруг вернется. И направился к дому. Таисия Дмитриевна смотрела на него большими глазами, как будто смерть с косой увидела.