В каждом родителе можно развить такие глубинные компетенции и силу сердца, которые позволят сделать результативным абсолютно любой метод, дадут возможность по-настоящему помогать ребенку. Мы создаем саму способность понимать и применять эти педагогические инструменты.
И это работает! Потому что в итоге родители становятся обладателями свежего, незашоренного взгляда, особой мудрости в понимании процессов развития ребенка не на уровне полученных «в наследство» представлений, а исходя из убежденности, приобретенной путем знаний, опыта и конкретных побед.
Свою уникальную технологию я назвал сердечной педагогикой, и она является ключом к любой методике – от Макаренко и Монтессори до Амонашвили и Сухомлинского[1].
Объединяя методы других педагогов, сердечная педагогика является фундаментом для освоения абсолютно любых инструментов воспитания. Она готовит главное – носителей перемен. Тех, кто способен помогать близким, в ком достаточно для этого силы и мудрости.
Я думаю, если сделать сердечную педагогику одним из краеугольных камней основания системы образования – это будет реальный прорыв. Если будущих учителей обучать «методу сердца» наряду с тем, как преподавать предмет, то дети, которым суждено быть гениями, вырастут ими, а все остальные станут талантами. Потому что живое, открытое, тренированное сердце творит поразительные вещи. Оно словно приближает новую эпоху, в которой все будут талантливы, абсолютно все до единого.
Потому что дети приходят в этот мир одаренными, просто мы не умеем раскрывать их способности.
«Видеть глазами сердца; слышать гул мира ушами сердца; прозревать будущее пониманием сердца; помнить прошлые накопления сердцем – так нужно стремительно идти путем восхождения.»
Источник жизни
Сердце – двигатель всего. Это источник жизни. Тот факт, что сердце начинает биться раньше, чем начал формироваться мозг, говорит о том, что оно – начало жизни.
Если в дереве поджечь сердцевину, оставив корни целыми, то дерево начнет сохнуть и умрет. Интересно, не правда ли?
Абсолютно правильным будет воспринимать сердце как равноценный уму орган восприятия мира, не задвигая его на второй план.