Серая мать

– Алла Егоровна, куда вы…

Закончить фразу он не сумел. Аллочка обернулась, и в первое мгновение Олесе показалось, что к ее лицу приложили два сырых стейка с кровью.

– А я ас снаю, – Алла Егоровна выталкивала шепелявые слова наружу, как будто не ощущая боли, не замечая кровоточащей содранной кожи и оголившихся челюстей. Спокойный взгляд ее глаз, окаймленных кругами из размазанной косметики, был устремлен на Толеньку, все это время тихой тенью следовавшего за молодыми людьми. – У ас ищо деа-ачка ыла… Иленькая такая… С са-ачкой розо-ой ходила се ремя…

Толенька, с бесстрастным интересом наблюдавший за происходящим, вдруг побледнел; это было заметно, несмотря на серые пятна, в последнее время покрывшие почти все его лицо. Желтушные глаза выпучились и задвигались из стороны в сторону, словно хотели покинуть глазницы.

– Не было никакой девочки, не было! – огрызнулся Толенька, тоже отступая назад.

– Да как ше не ыло? – Алла Егоровна качнулась, мелко переступая ногами, обутыми в выходные туфли. Она хотела подойти поближе. – Ыла! Как ше ее… Са… Съ-еточка!

– Не было! Не было никого! Не было! – выкрикивал Толенька, продолжая пятиться, пока не свалился, запнувшись о крупный камень. Он был напуган, и отчасти Олеся понимала почему: приближающаяся Аллочка, в окровавленной одежде и без щек, больше всего напоминала движимого вечным голодом зомби.

– Стой.

В отличие от рук Хлопочкина, истерично размахивавшего консервным ножом, выпрямленная рука Олеси не дрожала. Острие ножа, выхваченного рефлекторно, ткнулось в центр груди Аллы Егоровны. Громко охнув, та отшатнулась от Олеси. Тонкие кисти, напоминающие птичьи лапки, взметнулись к груди. Они тоже были в крови.

– Успокойтесь! – Семен аккуратно, едва касаясь, подхватил жену Хлопочкина под локоть (судя по его лицу, это потребовало волевых усилий) и вытянул руку в сторону Олеси, остановив ее жестом.

Та молча убрала нож, отвернулась и помогла подняться Толеньке.

– Пусть ее забирает Серая Мать, – тихонько забормотал Толенька, так, чтобы слышала только Олеся. – Надо отдать ее Серой Матери, отдать поскорее!

Тем временем Семен снова выпустил локоть Аллы Егоровны, и она, тряхнув развившимися кудрями (несколько прядей прилипли к разодранным щекам), двинулась в прежнем направлении.

– Алла Егоровна… – Семен бросился вдогонку, не зная, как остановить ее, не прикасаясь. – Вам надо назад… У вас… раны… обработать надо… Да стойте вы!

Он все-таки ухватил ее за халат.

– Нет, устите! – Аллочка вывернулась из не слишком цепкой хватки и продолжила путь. – Я дож-на идти! Та-а съ-асатели! – на ходу объясняла она не желающему отставать Семену. – Они уже ждут. Нада только р-ройти не-ного дальше…

– Какие спасатели?

– Ну, какие… О-ыкно-енные, – чуть менее уверенно ответила Алла Егоровна. – Из э-чеэс, на-ерное… Или оенные. Да, оенные. Точно. Они съ-асут еня! О-о радио о это-о есь день го-орят! Ы что, не слышали? – К ней вернулась прежняя убежденность. Хдопочкина повернула голову к Семену. Неизвестно, что было хуже: окровавленный профиль с проглядывающими зубами или безумные глаза на изуродованном лице.

– Нет никакого радио! – повысил голос Семен. – Алла Егоровна, послушайте! Это радио – оно только у вас в голове. Это вообще не радио. Вам нужна помощь, слышите?

Пожилая женщина продолжала упорно ковылять вперед на каблуках, будто и не слышала.

– Алла Егоровна… Алла… Да стой ты, мать твою! – взорвался Семен, преграждая ей путь.

– Нет! – Алла Егоровна неожиданно сильно оттолкнула его. – Нет! Нет! Нет! – шаг за шагом продвигаясь вперед, она продолжала толкать перед собой теряющего равновесие Семена, пока тот пытался схватить ее за руки. – НЕТ! – капли слюны, вылетевшие изо рта вместе с очередным выкриком, осели на лице Семена.

Сморщившись от отвращения, он прикрылся рукой, и ошалевшая Аллочка тараном налетела на него, опрокинув на землю. Как когти хищной птицы, скрюченные пальцы вцепились в прикрывшегося рукой Семена, стремясь добраться до его лица.

Это было уже слишком.

(Незачем убивать без причины. Пусть каждый выполняет свое предназначение).

Рука Олеси остановилась, так и не коснувшись рукояти ножа. Вместо этого она наклонилась и подобрала небольшой булыжник.

– Не ш-ей н-не указы-ать! Не… – визгливые выкрики Аллы Егоровны оборвал скользящий удар камнем по затылку. Клацнув челюстью, она повалилась рядом с Семеном.

– Живая, – констатировала Олеся, приложив кончики пальцев к залитой кровью шее. Она действительно нащупала бьющуюся под пальцами сонную артерию. Впрочем, при такой кровопотере та вряд ли будет биться долго. Кажется, Серой Матери ничего не достанется.

– Все еще хочешь поговорить с ними о чем-то? – Олеся наблюдала за Семеном, поднимающимся с каменистой земли, но руки́, как Толеньке, не подала. – Или лучше пойдем и разберемся с тварью, которая превратила их в сумасшедших?