Сэр Невпопад из Ниоткуда

Мари после моей стычки со Шкуродёром стала заметно лучше относиться к нам обоим. Я в глазах трактирщицы сделался едва ли не героем, а отблеск моей славы, как водится, попал и на всё моё ближайшее окружение, то есть на Энтипи. Мари стала меньше к ней придираться и даже взяла на себя часть работ, которые прежде выполняла бедняжка принцесса. В своём благорасположении к нам хозяйка трактира дошла даже до того, что, когда настало наконец воскресенье – день банкета у диктатора, – позволила взять из конюшни конька с невероятно длинной шерстью, благодаря которой ему любые морозы были нипочём. Итак, в воскресенье, получив от Мари подробнейшие инструкции касательно дороги, мы отбыли в замок Шенка.

Я сел впереди и сунул ноги в стремена, Энтипи примостилась сзади, обхватив меня своими тонкими, сильными руками, чтобы не потерять равновесие. Она не пыталась под предлогом боязни падения прижаться ко мне потесней и вообще никаких кокетливых, провоцирующих жестов и движений не проделывала, что меня несказанно обрадовало. Повторюсь: я считал категорически для себя нежелательной любую перемену в наших отношениях, которая пусть даже отдалённо уподобила бы их флирту. В этом случае я здорово рисковал бы утратить контроль над ситуацией, и тогда... плакала моя голова!

– Я его не поджигала, – запальчиво воскликнула вдруг Энтипи.

Замок диктатора виднелся впереди. По крайней мере, верхушки башен отчётливо вырисовывались на фоне неба, край которого в этот предзакатный час окрасился в нежно-розовые и оранжевые тона. Вся массивная нижняя часть строения оказалась скрыта за высокой каменной стеной, которая опоясывала замок со всех сторон.

Я сперва даже не понял, о чём это она. А поскольку её слова никак не могли относиться к замку, в котором мы оба ещё ни разу не были, то я решил, она имеет в виду трактир «У кромки леса». Ну что я мог на это ответить? Решительно ничего. Несколько минут мы ехали в молчании, которое нарушалось лишь глухим стуком копыт нашего коня по утоптанной снежной дорожке.

– Монастырь. Где жили благочестивые жёны. Я его не поджигала.

Не знаю, что меня в тот момент больше удивило – неожиданность обращения Энтипи к данному вопросу либо смысл её утверждения.

– Так-таки и не поджигали? – с сарказмом спросил я.

– Разумеется, нет! Зачем бы я стала вас обманывать?

– А вот благочестивые жёны, как мне кажется, нисколько не сомневались, что это именно ваших рук дело, – возразил я, вспомнив злорадную ухмылку, которая мелькнула на губах девчонки, когда мать-настоятельница послала её на... Ну, в общем, ясно куда. Я ещё подумал тогда, ну и намучаемся же мы с этим дьявольским отродьем, пока не передадим её с рук на руки папаше! Да такая, того и гляди, ножом в спину пырнёт, коли зазеваешься. Люди, способные так улыбаться, ещё и чего похлеще могут отмочить.

Принцесса передёрнула плечами:

– Пускай себе думают, что им угодно! Да и вас я не могу заставить мне верить.

– Но рассказать-то, как всё было, можете?

– А вам не скучно будет слушать?

– Скажете тоже... Вовсе нет. – Усмехнувшись про себя, я прибавил: – Надо же как-то скоротать время. Рассказывайте, ваше высочество, сделайте милость.

Она помолчала, очевидно, раздумывая, стоит ли посвящать меня в подробности того кошмара. Или придумывала ложь поубедительней. Кто её разберёт?

– Я не поджигала обитель, – заявила она наконец. – А просто... не стала гасить огонь, хотя могла бы это сделать. Терпеть не могу благочестивых жён!

– За что?

– За то, что они меня ненавидели!

– Чем же это вы сумели вызвать их ненависть?

– Тем, что я лучше них. Люди всегда ненавидят тех, кто их в чём-то превосходит.

Ай да Энтипи! Угодила мне, что называется, не в бровь, а в глаз! Но я сделал вид, что у меня и в мыслях нет принять последнее её утверждение на свой счёт, и, смеясь, возразил:

– Но тогда, если следовать вашей логике, и вы сами их ненавидели за то, что они в чём-то вас превосходили. То есть были лучше вас. По крайней мере, это одно из возможных объяснений.

Принцесса помотала головой:

– Да нет же! Иногда людей можно жутко возненавидеть только за то, что они кретины!

– А-а-а, понятно. И вы легко можете отличить один вид ненависти от другого?

– Разумеется. И вы тоже. Нет ничего проще.

– Ну, будет об этом, с вашего позволения, – поспешно произнёс я. Надо было срочно переменить тему, которая, признаться, стала меня изрядно нервировать. – Значит, вы и благочестивые жёны питали друг к другу ненависть. Но обитель вы не поджигали.

– Я ведь уже сказала вам, нет, не поджигала! Просто молила богиню о помощи.

– К которой же именно из небожительниц вы взывали?

– К Гекате.

Имя это было мне хорошо известно. Я поёжился.

– Геката, если я не ошибаюсь, богиня, покровительствующая чёрной магии?

– Ну-у, так про неё говорят... – беспечно ответила Энтипи, пожав плечами.

Вот, значит, как обстояли дела! Не поджоги, так чёрная магия. Час от часу не легче. Мне стало как-то неуютно рядом с ней в седле.

– Так вы кроме всего прочего ещё и колдовству обучались? – осторожно спросил я.