Сентябрь

Он полз, разводя заросли, в голове все время колотилась мысль о вертолетах. Собственно го­воря, они уже должны были налететь и сбрасывать контейнеры с напалмом. Он полз дальше, с уси­лием, не зная толком: куда. Когда вдруг увидел пятнистые, измазанные глиной штаны, потемневшую от крови куртку, окровавленную ладонь, прижимающую к входной ране полностью пропитавшийся кровью индивидуальный пакет. Бледное лицо под навесом арамидового шлема.

Она была в сознании.

- Привет, - прошептала Маргаритка, а вернее — только пошевелила губами. На них расцвели пузырьки крови.

Он приподнялся, практически встал на колени, не обращая внимания на боль трущихся друг о друга кусков треснувшей кости. Схватил ладонь, вторую, все еще зажатую на М-16 с подствольным гранатометом, нежно выпрямил пальцы, поднес их к губам. Пальцы были холодными.

Женщина раскашлялась, по бледной щеке стекла струйка ярко-красной крови. Вагнер осто­рожно сжимал холодные пальцы, верхом второй ладони стер ей кровь со щеки. Губы вновь дрогнули, вновь голоса не было слышно, но он знал, что молодая женщина сказала, а точнее — что хотела ска­зать. В уголке губ лопнул алый пузырек.

Не извиняйся, - хотелось ему кричать, но не мог извлечь из себя ни слова. - Не извиняйся, мы оба были слепы. Оба не желали понять, что важно на самом деле, не смешные мечтания, не принци­пы. Мы оба потеряли нечто, чего мы никогда уже не найдем.

Ну почему они не летят? Сколько можно ждать? Сколько еще времени нам дали?

Ему ответил нарастающий рокот роторов. Вагнер еще сильнее стиснул холодные пальцы, жадно глядя на бледное лицо, на уже закрытые глаза, желая забрать с собой эту картину в великое ничто.

Грохот роторов приближался, и в воображении он видел спадающие с узлов подвесок цилин­дрические резервуары. В голове колотилась идиотская мысль, услышанные когда-то и запомненные с тех пор слова: Запах напалма на рассвете.

Удары сердца отмеряли секунды. Последние секунды.

Вверху скользнула неожиданная тень, дуновение лопастей ударило в лицо. Вагнер склонился над Маргариткой, инстинктивно желая ее прикрыть, что, впрочем, уже никакого смысла не имело. И замер, внезапно осознав форму видимого в мгновение ока силуэта: узкий корпус с двигателями по бо­кам. Ми-28 Havoc. Летят перебить тянущиеся по дороге вспомогательные силы из Лохова, которых выманили на открытое пространство.

- Догги! - заорал Вагнер. - Аннакин! Еще один шанс у нас имеется. Один на сотню, но все же…

Индеец, как обычно, появился бесшумно и как бы ниоткуда. Свой OICW он небрежно нес под мышкой, как будто бы объединенное оружие, отягощенное еще и прицельным блоком, вовсе не веси­ло свои одиннадцать килограммов. Аннакин с треском продирался через низкие и густые вербы. Несколько секунд он потратил совершенно напрасно, выпустив длинную очередь прямо в брюхо низ­ко летящего ʺхавокаʺ. На бронированном вертолете все это никакого впечатления не произвело.

Уже затихал удаляющийся рев турбин, замолк и столь же бессмысленный, беспорядочный об­стрел с позиций американцев. Вагнер с трудом сел, не обращая внимания на то, что обломки костей вновь цепанули один о другой.

- У нас еще есть шанс, - говорил он быстро, видя недоверие на лице Аннакина. Время нельзя было терять. Шанс основывался на туманном предположении, что бардак в российских вооруженных силах остается таким же, как и когда-то. Предположение было рискованным, ход предыдущих собы­тий его, скорее, не подтверждал.

- У нас еще есть шанс. Прежде, чем прилетят вертолеты, этих нужно чем-то занять. Но эти, - махнул он в сторону, откуда вновь доносились случайные выстрелы, - нам не страшны.

Пули пролетали высоко вверху, некоторые зашелестели в ветках. Догги с Аннакином припали к земле.

- Эти здесь комбинируют только, как бы самим свалить. Они не знают, сколько нас, и сами бо­ятся…

Вагнер чувствовал, как пересохло у него в горле. Фляжка с водой осталась в укрытии вместе со снайперской винтовкой и всем остальным.

- Так что этих не нужно опасаться, а тех, за валом… Киборгов… Вот эти не убегут, они же не могут, обязаны выполнить. Нужно их…

Веджьмин хотел добавить, что это киборгов нужно чем-то занять, чтобы самим отскочить, про­биться в направлении наверняка уже занятого русскими плацдарма. Их нельзя связать огнем, в этом у них перевес, сразу же двинут, даже если бы над их головами была вся российская штурмовая авиа­ция. Он замолчал, видя, как на лице Догги появилась кошмарная ухмылка, как кривится вся по­крытая светлыми пятнами шрамов рожа.

- Нет, Догги, не в этот раз! - крикнул он, видя, как индеец поднимает оружие, как напрягается, чтобы сразу и двинуться в бой. - Пока что не сейчас! Мне не удастся ее вынести, это я…

Снова замолчал. Маргаритка широко открыла глаза, глядела напряженно, грудь неожиданно пошевелилась.

- Хочешь остаться? - в голосе Аннакина звучало сомнение. - Это не поможет, они не дадут себя обмануть. А там открытая зона, нас быстро накроют. У их двадцаток достаточная дальность, мы и сотни метров не пройдем.

Он сплюнул. Похоже, у него была прокушена губа, слюна была окрашена красным.