Сентябрь

Он подполз вперед, не обращая внимания на полный раздражения взгляд Аннакина. Поглядел на встающее на горизонте, клубящееся темное облако, подсвечиваемое снизу мутными вспышками взрывов. Так это не в ушах так грохочет, понял веджьмин. А еще он понял и все остальное.

- Ёбаные русские, - в поток невеселых мыслей ворвался скрежещущий голос Аннакина. - Напустили нас. Но перед тем дали наводку янки. Мы провели за них разведку боем.

Правильно, согласился с ним про себя Вагнер. А при случае стянули на себя все посты в окру­ге. Все, от Лохова до Малкини, свели в одно место…

- Они уже знают, - бросил Аннакин, жестом головы указывая в направлении цепи американ­цев. - А теперь они думают, как отсюда съебаться. Что вовсе не означает, что нам тоже разрешат…

Словно бы в подтверждение его слов по кустам хлестнула высоко нацеленная очередь. Посы­пались срезанные ветки и листья. В ответ дважды грохнул OICW Догги, две взорвавшиеся гранаты подняли облака пыли и дерна; а потом только тишина, только лишь отдаленный грохот и — вопли ра­ненного.

Треснул одинокий выстрел из пистолета. Раненный затих.

- Как раз сейчас они занимают плацдарм возле моста, - на первый взгляд беззаботно продол­жил Аннакин. - Мы были нужны для того, чтобы вытащить оттуда охрану. И удалось, оттуда мы их вы­тащили…

Он поглядел Вагнеру прямо в глаза.

- Мы вытащили их оттуда, наверняка — из Сондовного и из Лохова. Все те hueye… И теперь русским достаточно будет перебить их всех в куче…

Ну так, подумал Вагнер. Все обойдется без того, чтобы тревожить остальные линии, без про­тивотанковых засад. Все живое гоняется за контрабандистами. И лично за ним. Это же насколько лег­че перебить врага в поле, на марше, чем в укрепрайонах. Ростиславский, сволочь ты последняя… Малой был прав, это кода…

Это уже кода, думал Фродо, сидя на бетонных ступенях перед чудом не разрушенным камен­ным домом. Небрежно брошенный велосипед валялся рядом.

Это кода. Последние дни американского присутствия в Европе; Россия перемещается к югу, за пределы предугадываемого продвижения ледника. А янки пускай и дальше колотятся с арабами, евреями и иранскими муллами. Пускай пиздуют в Мексику, если только это им удастся. В конце кон­цов, есть во всем этом какая-то справедливость: не следовало было выходить из Киотского протоко­ла. Все было перед тобой, как на ладони. Все видел, мог сложить в единое целое. Все знал. Вот толь­ко не мог никого убедить. И вот теперь сидишь тут, когда умирают твои друзья. Умирают или вскоре умрут.

Стены задрожали от низкого рыка турбин. Над городом пролетело звено вертолетов ʺберкутʺ Фродо заметил подвешенные на кронштейнах удлиненные серебристые резервуары. Видел он и вра­щающиеся под носами машин стволы авиапушек, которые перемещались в соответствии с движения­ми голов стрелков в передних кабинах.

Грохот турбин отразился эхом в узких ущельях улочек, заглушил рокот движущихся до сих пор бронированных колонн. Тени вертолетов промелькнули по крышам, по мостовой, по гигантским, слишком большим по сравнению с танковыми шасси башням самоходных гаубиц МСТА. А через миг, еще до того, как утих грохот лопастей вертолетов первого звена, над городом пролетело еще одно их подразделение.

Фродо уже не чувствовал стекающих по щекам слез. Он сидел, опираясь о стену.

- Вы были с Кудряшом? - Бросил Вагнер. - Ты и Догги? Что с ним?

Аннакин отвел глаза. Он глядел на предполье и не отвечал.

- Ну, говори же, - схватил его за плечо Вагнер.

Парень поднял голову, слипшиеся волосы упали на глаза.

- Не знаю, - с усилием ответил он. - Я не знаю, что с Кудряшом. Видел, что в самом начале его ранило, но легко… А что потом — не знаю…

Он замолчал, снова опустил голову.

- С ним были все… - тихо прибавил он.

Поначалу Вагнер не понял. Потребовалось несколько минут, чтобы до него дошел смысл слов, чтобы он понял сказанное Аннакином.

Он истерически рассмеялся, ном. Неожиданно все силы его покинули. Конец.

Аннакин говорил что-то еще. Вагнер не слушал, в себя пришел только тогда, когда почувство­вал рывок за плечо, когда раненная нога взорвалась резкой болью.

- ...Она здесь, Вагнер, - Аннакин говорил быстро, почти крича. - Ее ранило еще раньше, но ка­ким-то образом дошла… Вот только что, курва, с того? Сейчас здесь будут вертолеты, всех нас пере­бьют, справедливо…

Он истерически расхохотался, все еще не отпуская плеча Вагнера.

- Как ты считаешь, в кого лучше стрелять: в русских или в американцев?

Вагнер освободился от зажатых на плече пальцев, хотел встать хотя бы на четвереньки — не смог. Поглядел на волокущуюся за ним немощную ногу и удивился, не увидев крови.

Сломана, мелькнула мысль. И он чуть не расхохотался, так же истерически, как только что Ан­накин. В меня стрелял целый взвод, валили, что там у кого было, а я поломал ногу в какой-то долбанной кротовой норе.