Сентябрь

- Сделай мне удовольствие, Кудряш, - в вежливом голосе Вагнера вибрировала нотка весе­лья, - выражайся, блин, как человек. Не ругайся беспрерывно, ты же разговариваешь ни со своими го­риллами, ни с недоделанными мужиками из деревни. А помимо того, подобное ругательство – это та­кой же грех, как сукин сын.

Кудряш скривился и сделался похожим на незначительно постаревшего, лысого амура.

- Но ты же знаешь, что я должен. А кроме того, курва, мне это нравится. Я бандит и контра­бандист, так как мне еще разговаривать? Впрочем, может быть, ты и прав…

Он задумался.

- Так не пересчитаешь? – повторил он свой вопрос.

- Нет, - ответил Вагнер. – Точно так же, как и ты не спросишь, заработал ли я их.

В широкой улыбке блеснули пломбы в ухоженных коренных зубах контрабандиста.

- Над чем это ты смеешься?

- Потому что и не должен спрашивать. Знал, еще до того, как у тебя задница высохла по­сле пересечения Буга. Ну а ты сам над чем ржешь?

- А это потому, что ты всего и не знаешь. Переплыл я на лодке, как и следует человеку в моем возрасте.

Вагнер сделался серьезным.

- Ну а если серьезно, о проблеме можешь забыть. По крайней мере, на месяц, возможно, что даже на недель шесть. Пока еще привезут новое оборудование, пока его соберут.

Контрабандист покачал головой. Непобедимая американская армия рвала вперед из послед­них сил. Правая война за нефть в Заливе поглощала все резервы, а гарнизон в Польше повис на по­следней сиське, как выразился когда-то один американский майор. Он сказал это, и еще несколько вещей, оставаясь в ошибочной уверенности, что его взяли в плен, соблюдающие кон­венцию. Ирак­ская и кувейтская пустыня оказалась бездонным мешком, поглощающим все новые и новые контин­генты армии и снаряжения, которые шли псу под хвост, с одной стороны, под напо­ром объединенной иракско-иранской армии, а с другой – под ударами израильско-египетско-сирий­ских сил. Миротворче­ские силы в Польше были обречены на старые – помнящие еще Вьетнам – М-60 и взятые напрокат в Анголе "челленджеры", вместо абрамсов и шварцкопфов, столь необхо­димых на Ближнем Востоке и на мексиканской границе. Что поделать, нефть – дело более нужное, танки ведь нужно чем-то заправ­лять. Тем более, в эти безумные времена, когда норвежские неф­тяные поля охраняли суда класса "Антей", экипажи которых состояли из русских наемников; а на другом берегу Рио Гранде все чаще пели народную песню о том, как это здорово - резать гринго.

Утрата одного "челленджера" в Лохове означала немного покоя, открытие для групп контра­бандистов дороги через Лохов на Тлущ и Воломин, пока прореженная команда поста будет сидеть, как мышь под метлой, вместо того, чтобы патрулировать предназначенный ей отрезок ли­нии разгра­ничения, как эвфемистически называли границу.

А это означает кое-что еще, подумал Вагнер. Нечто более важное, чем темные, хотя, вне вся­кого сомнения, оживляющие экономику разрушенной войной страны делишки Кудряша. Ведь это еще и сообщение, что расстрел несовершеннолетних, пускай даже за нарушения действующих законов военного времени, не всегда останется безнаказанным.

- Что же, с тобой приятно работается… веджьмин[4].

- Вот только не надо пиздеть, Кудряш! – возмутился Вагнер. Контрабандист искривил свою ре­бячью физиономию в усмешке.

- Ну, раз это тебя так достает… Ладно, что дальше?

Вагнер потер лоб, отбрасывая спадающие длинные седые волосы.

- Дай-ка угадаю… - медленно произнес он. – У тебя еще что-то? Только пока что из этого ни­чего не получится… Мне нужно отдохнуть.

- Сначала послушай.

- Я же сказал: ничего не получится, - повторил Вагнер, тихо, но с нажимом.

- Курва, ты перестанешь перебивать?! – разозлился контрабандист. – Ну, что тебе мешает по­слушать? Потом можешь сказать, чтобы я поцеловал тебя в задницу. Не ты, так кто-нибудь дру­гой. В последнее время много вас, выродков.

И он оскалился в издевательской усмешке.

- Согласен, - буркнул через какое-то время Вагнер. – Послушаю. А потом я отправляюсь отды­хать. А поговорим через… Ладно, только ради тебя… недельки через две. Но.

Видя, что контрабандист желает что-то вставить, Вагнер остановил того жестом руки. Куд­ряш замер с раскрытым ртом, что придавало ему особенный вид.

- Но выражаться ты будешь, как культурный человек. Твои маты меня уже достают.

Кудряш согласно кивнул. Он переждал какое-то время, когда Вагнер уже начал злиться.

- ʺБлэкхокʺ.

Слово повисло над столом с пятнами самогонки и остатками кетчупа.

Вагнер громко засопел.

- Говори, курва, - рявкнул он, глядя на довольную рожу постаревшего херувима.

- Ой, эт'простите, кто из нас выражается? – лицемерно изумился контрабандист. – Нк лад­но, ладно, уже говорю, - зачастил он, видя на лице собеседника гримасу гнева.

- Полевой аэродром, в паре километров от Вышкува. Недавно его перебазировали, дня три назад.