Поль Леон был арестован в начале 1941-го и погиб в Германии на этапе… упав от изнеможения, был пристрелен конвоем». Это случилось в пору оккупации, но еще накануне войны, в январе 1939 года, когда В. Набоков вдруг зачастил в гости к Леонам, никто не предвидел близкой трагедии. Набоков писал тогда свой первый английский роман «Истинная жизнь Себастьяна Найта» и, будучи еще не слишком уверен в своем английском, решил сверить весь текст вместе с Люси Леон. И вот он приходил домой к Леонам, и они садились с Люси за большой письменный стол из красного дерева, за тот самый письменный стол, за которым Павел Леон и Джойс на протяжении двенадцати лет работали над джойсовскими «Поминками по Финнегану».
Из четырех дочерей военного пилота французской армии, русского эмигранта и певца Владимира Полякова-Байдарова три младшие – Татьяна, Милица и Марина, став актрисами, взяли сценические псевдонимы – Одиль Версуа, Элен Валье и Марина Влади. Татьяна и Милица умерли рано, а вдова Владимира Высоцкого, Марина Влади, долго еще появлялась на экранах французского телевидения, чаще даже не в качестве актрисы, а в качестве участницы различных ультралевых акций протеста (в обществе своего друга-троцкиста, известного медика и политика доктора Шварценберга).
Красавица Наталья Андреевна родилась в Киеве и была, скорее всего, даже не Лисенко, а Лысенко, но кто ж такое может выговорить в Западной Европе и зачем мучить людей чужою мовой?
Хай буде Лисенко…
В Москве Наталья Андреевна окончила школу МХТ, играла в театрах в провинции, потом была замечена и приглашена в театр Корша, аж на главные роли, играла долго и с успехом в Московском драматическом театре, а потом покорила русский кинематограф. Снималась она в главных фильмах немого кинематографа с самим Иваном Мозжухиным или с Поликарпом Павловым, а в 1920 году Лисенко со студией Ермольева уехала в Париж и здесь тоже сыграла много ролей в хороших фильмах, тем более что и муж у нее был хороший режиссер – сам Александр Волков. Знатокам памятны ее роли в фильмах «Пылающий костер» и «Дитя карнавала» Волкова и Мозжухина, в фильмах Волкова «Кин» и «Муки любви», в «Ночи карнавала» Туржанского, в четырех фильмах Стрижевского, в фильме «Лев Моголов» Эпштейна, в двух фильмах Протазанова, в фильмах Бергера и Кавальканти…
Появление звукового кино Наталье Лисенко, как и ее партнеру Мозжухину, нанесло непоправимый удар. В 1928 году она уехала в Прагу (играла там в Пражской группе МХТ), потом вернулась в Париж. Она еще играла по возвращении и в кино, и в театре, но гораздо реже, хотя каждую ее роль по-прежнему отмечала критика. А прожила она долго и долго еще оставалась в памяти своего поколения незабываемой звездой русского немого кино – как и партнер ее Иван Мозжухин, как и гениальный режиссер Волков, ее муж.
Французская надпись на надгробье знаменитого артиста балета («премьер русских балетов Дягилева, танцовщик-звезда и хореограф»), этого любимца Дягилева, свидетельствует о том, что, человек деятельный и талантливый, Сергей Михайлович Лифарь не лишен был тщеславия. Но, может, без этого большой карьеры артисту не сделать.
У начала пути С. Лифаря стояла, конечно, большая любовь, и этого благодарный Лифарь не забывал никогда: имя Дягилева и в намогильной надписи не забыто, а толстая книга Лифаря про Дягилева – она вся о любви.
Про то, как приехал из Киева в Париж на пробы робкий и неумелый юный ученик Брониславы Нижинской, как небожитель Дягилев его заметил, приласкал, возвысил, учил, как дал ему образование и сделал его тоже великим, как трепетало сердце влюбленного юноши, как было страшно ему и сладко стать «фаворитом». Как вместе они навестили с Дягилевым в Париже повергнутого предшественника – Нижинского, запертого в одном из домов Пасси в помрачении разума… Право, прекрасная книга об однополой любви для читателя, не страдающего половой нетерпимостью или, как нынче выражаются, «гомофобией».
Сергей Лифарь перенял у Дягилева многое, вплоть до библиофильства и всяческого собирательства. Он оказался способным учеником и за долгий свой век успел сделать многое. Уже в 1929 году он худо-бедно поставил первый балет на музыку Стравинского, а потом до самого конца войны (до 1944 года) был хореографом и солистом Парижской оперы, и его влияние на французский театр было не маленьким: он, по существу, был законодателем вкуса во французском балете.