Семья вампиров

— Я только слыхал, — сказал он, — что главное служение происходит в подземельях храмов, а жертв доставляет секта тугов или душителей. Говорят еще, что в храмовых подземельях есть особые помещения, в которых держат живыми запасные жертвы, и по мере надобности закалывают их у ног идола.

— Да, в Индии все храмы имеют свои подземелья, известные только жрецам, и нет ничего удивительного, если там существуют и тюрьмы, — сказал кто-то из офицеров.

— Что подземелья, что кровавая богиня, вот бы сюда десяток-другой молодых баядерок, да еще в костюмах из лотоса! — мечтал молодой прапорщик.

— Ну, этого-то добра всегда довольно, было бы золото, — возразил старожил.

— Вот капитан Райт у нас самый богатый, за деньгами бы он не постоял! — кричал прапорщик.

Я вынул полный кошелек золота, только вчера мною выигранный, и, помахивая им, смеясь, проговорил:

— За пару баядерок: кто больше!

Вид золота Напомнил о картах. Живо составились партии, и игра началась.

Мы с Джеймсом отказались и вышли под колоннаду храма в сад. Бронзовый слуга-индус принес нам сигары. Мы стояли и курили.

— Знаете, Райт, не иначе как в эти сигары что-то подмешано, — сказал вдруг Джеймс.

Я и сам почувствовал какой-то особенно приятный вкус. А главное, после каждой затяжки в голове шумело и куда-то тянуло; чего-то хотелось, а чего — и сам не знаешь. Любви, страсти, приключений. Кровь толчками приливала к сердцу.

Мы сидели в глубоких креслах. В двух шагах от нас начиналась непролазная стена деревьев. В темноте блестели два глаза… Они смотрели на меня… Не тигр ли? — пронеслось в мыслях.

Нет. Это человек. Вернее, скелет, обтянутый темно-бронзовой кожей, вся одежда которого состоит из лоскута бумажной материи вокруг бедра. Лицо окаменелое, только глаза блестят и живут.

— Кошелек, баядерки, тайна… — зашептал он, наклоняясь близко ко мне.

Тем не менее Джеймс услышал, соскочил с места, схватил меня за руку и воскликнул:

— Идем, идем!..

Кошелек в ту же минуту оказался в руках соблазнителя. Он приложил палец к губам и сделал знак следовать за ним. Мы нырнули в узкий проход между стеной храма и кустарником. Затем вошли в храм по боковому входу. Отсюда нам были слышны голоса наших друзей и при плохом освещении можно было разобрать, что мы позади внутренней колоннады.

Таинственный спутник нажал невидимую пружину, и большой хобот слона тихо-тихо стал подниматься, а под ним обнаружилась узкая дверь и крутая лестница вниз.

Лестница вилась все ниже и ниже… Мы оказались в темном коридоре. Где-то вдали мерцала светлая точка.

— Тише, — зашептал проводник, и мы скользили как привидения.

— Ждите, — вновь прошептал он, и мы остались одни. Воздух подземелья, пропитанный запахом пряностей, еще больше кружил нам головы. Время шло, мы теряли терпение.

А свет впереди так заманчиво мерцал. Затем вновь раздался шепот:

— Вперед, вперед.

Коридор тянулся бесконечно, но вот и зал. Огромное, темное пространство, сколько ни всматриваешься направо и налево — видишь только лес колонн, высеченных из черного гранита, украшенных золотым рисунком. Мы прошли дальше.

Перед нами оказался занавес, тяжелая золотая парча стояла как стена. Наверху обнаружилось круглое отверстие, из которого и тек свет, видимый из коридора и который чуть-чуть освещал зал.

— Вперед!

Мы оказались за занавесом и стояли ослепленные. Вокруг нас высились стены из розового, прозрачного сердолика, из них, или через них, лились волны розовато-желтого света; с потолка текли голубые волны эфира и, смешиваясь с розовыми, давали небывалый эффект.

Это было что-то волшебное. На полу стлался пушистый шелковый ковер, усыпанный белыми свежими цветами лотоса.

Перед нами было устроено небольшое возвышение, пьедестал, и на нем стояла женщина, неземной красоты. Она была совершенно голая. Черные густые волосы ее были подобраны сначала кверху, а потом заплетены в четыре толстые косы. На голове ее красовалась корона в виде сияния из самоцветных камней. Две косы висели по обе стороны лица, как рама, и спускались на пышную грудь; две другие косы висели вдоль спины. Ожерелье и пояс на бедрах также были из самоцветных камней. Лодыжки ног обвивали изумрудно-сапфировые змейки, положив головы на ступни.

В руке у нее был бесценный голубой лотос из цельного сапфира.

Драгоценные камни ее наряда блестели и переливались, но лучше их блестели черные большие глаза, как чудные, огромные агатовые звезды! Коралловые губки были плотно сжаты. Линии лица ее и тела были так чисты, так безукоризненны, так прекрасны!

— Кто ты, прекрасная из прекрасных! — воскликнул я. — Будь ты небожительница или исчадие ада — мы твои верные рабы. — И под влиянием опьянения стали на колени.

Неожиданно чудное видение, сначала принятое нами за статую, улыбнулось и, тихо скользя, приблизилось к нам. Белая ручка поднялась, и голубой лотос прикоснулся к левому плечу каждого из нас. В ту же минуту мы потеряли сознание.