Семенов-Тян-Шанский

В 40-х годах XIX века в науке преобладало мнение о Тянь-Шане как о системе высоких широтных и меридиональных горных хребтов. Семенов исследованием продольных долин, Заилийского Алатау, плоскогорья Джаналаш, речных размывов и наносов в котловинах рек Мерке, Каркара, Кегена и Чарына опроверг эту орографическую схему.

Велики и разнообразны научные результаты путешествий Семенова в Небесные горы. Первый исследователь Тянь-Шаня, он сделал и первые научные наблюдения и первым обобщил добытые материалы. Комплексный подход к географическому изучению неизвестной страны лежал в основе его путешествия.

Петр Петрович ввел в географическую литературу новые термины. Поперечная долина, нагорье, речная область, горная цепь, котловина с его легкой руки стали обиходными.

Впоследствии, оценивая работу Русского географического общества за пятьдесят лет, Семенов писал, что экспедиции общества «не ограничивались геодезическими съемками и орографическими определениями, могущими служить только канвой научному исследованию… Они обращали особое внимание на исследование природы страны, ее растительного покрова и интересного мира обитающих на ее поверхности животных, и наконец, на распространение на этой поверхности и отношение к земле подчинившего себе силы природы ее властителя — человека…»

Основы для таких экспедиций создал он сам.

В начале ноября 1857 года Семенов возвратился в Петербург. В Географическом обществе опять произошли перемены. На пост вице-председателя вернулся адмирал Литке.

Федор Петрович сердечно встретил путешественника. Было созвано собрание членов общества. Петр Петрович выступил с кратким отчетом о своем путешествии и представил план третьего, еще более обширного и обстоятельного.

Петр Петрович думал пройти вдоль южных склонов Тянь-Шаня от озера Иссык-Куль до Урумчи и Кульджи. Намеревался исследовать Небесный хребет от западной стороны Иссык-Куля до Мусартского перевала — местности, совершенно неизвестной географической науке.

В Петербурге, захваченный водоворотом встреч, новых знакомств, всевозможных дел, Петр Петрович не забывал о своих друзьях — Потанине и Валиханове. Он сумел определить Потанина вольным слушателем в Петербургский университет. Ему удалось заинтересовать Кашгарской экспедицией Валиханова директора Азиатского департамента Е. П. Ковалевского.

Писатель, дипломат, ориенталист, член Географического общества, путешествовавший по Западному Китаю, Ковалевский прекрасно сознавал огромное значение русских исследований во Внутренней Азии. Семенов и Ковалевский добились согласия на экспедицию Чокана Валиханова. Петр Петрович составил особую записку для юного путешественника.

Валиханову предлагалось познакомиться с политическим и военным положением Кашгара. С историей кашгарского народа. Выяснить состояние его торговли. Географические исследования Кашгара, конечно, были главными в этой записке. На флору, фауну, богатства земных недр должен обратить свое внимание Валиханов.

В то же время Семенов обрабатывал материалы своих путешествий, уточнял программу третьей экспедиции. Он предполагал отправиться во Внутреннюю Азию весной 1860 года. Но заветной мечте его уже не суждено сбыться.

— Мне нравится ваша идея, очень заманчивая и смелая, — утешал Петра Петровича адмирал Литке, — но правительство его величества не отпустит нужную сумму на экспедицию. Правительство не пожелает иметь неприятностей с Англией, которая всячески противится нашему продвижению во Внутреннюю Азию…

С огорчением Петр Петрович покинул кабинет Литке. Быть на грани новых географических открытий и не сметь переступить эту грань? Видеть новые горизонты и не приблизиться к ним, что может быть хуже для настоящего исследователя?

IІ

Глава 19 ПЕРЕД РЕФОРМОЙ

Петербург захлестывали слухи. Это были волнующие, тревожные, противоречивые слухи о предстоящей отмене крепостного права, освобождении крестьян, земельной реформе. Петр Петрович ходил по взбудораженной столице, прислушивался к разговорам на улицах, в общественных местах, в Географическом обществе.

Крымская война привела империю к политической и экономической пропасти, она же и ускорила необходимость внутренних преобразований. Это понимали самые дальновидные из русских помещиков. «После севастопольского разгрома, после бедствий последней войны, старая система управления рушилась сама собой», — писал историк Чичерин. «Мы сдались не перед внешними силами западного врага, а перед нашим внутренним бессилием», — говорил рязанский помещик Самарин. Даже махровый реакционер, будущий царский министр Валуев говорил: «Нынешнее устройство не благоприятствует развитию духовных и общественных сил России — сверху блеск, снизу — гниль».

В дни Крымской войны и после нее по России прокатилась волна крестьянских восстаний.