Семейные тайны Армстронгов

Внезапно Эдвард схватил стоявшую у камина кочергу и, размахнувшись, ударил ею Шона по голове. Несколько мгновений тот, покачиваясь, стоял, ошеломленно глядя на Эдварда, словно не веря своим глазам; лицо его заливала кровь. Затем он рухнул на пол.

Эдвард некоторое время стоял над ним с кочергой в руке, рассеянно глядя на распростертую неподвижную фигуру, не издававшую ни звука. Затем он уронил кочергу и склонился над телом. Оно было безжизненным.

Заперев дверь библиотеки, Эдвард несколько часов просидел, уставившись на труп Шона. Действовать он начал далеко за полночь, когда все слуги уже отправились спать.

Эдвард принес одеяло и завернул в него тело Шона, после чего тихо открыл окно библиотеки и выбросил труп наружу. Потом он закрыл окно, вышел из дома и отправился на конюшню, где запряг лошадь в фаэтон и подвел ее под окно библиотеки. Сердце часто и гулко стучало в груди, в ушах шумно пульсировала кровь — он понимал, что риск быть услышанным или увиденным очень велик. Погрузив Шона в повозку, он медленно отъехал от дома на расстояние, где его уже нельзя было ни увидеть, ни услышать.

Затем он, будто обезумевший, бросился скакать в город. Он знал, что должен сделать. Он совершил убийство, но природа подарила ему идеальную возможность замаскировать его. За городом находилось поле, где в общей могиле хоронили жертв голода. Там он огляделся по сторонам, но никого вокруг не заметил. Даже если бы кто-то и увидел его, то не удивился бы: просто тело еще одного несчастного нашло вечный покой в обезличенной общей могиле. Он сбросил тело Шона к другим трупам и быстро вернулся домой, где уничтожил все улики.

Теперь, качая на руках сына, он понимал, что поступил ужасно. Но он сделал это ради Лоренса. Анна находилась в смятении, переживая о судьбе Шона. Переполняемая угрызениями совести за то, как она поступила с ним, Анна волновалась, чтобы Шон не умер от голода, а потому искала его повсюду и видела в этом свой долг. Она не подозревала, что Эдвард знает о ее обмане, как не догадывалась и о том, что Эдварду известна судьба настоящего отца Лоренса. Но глядя, как жена бредет через сад под ночным небом, он не сомневался в том, что она любит его: об этом говорил каждый ее взгляд, каждое обращенное к нему слово. В душе он понимал, почему Анна изменила ему с Шоном. Он знал, что их любовь выдержит это испытание, хоть уже никогда и не будет прежней. Они с ней боролись за то, чтобы выжить, за своего сына Лоренса. Теперь Эдвард осознал, что с этих пор они оба должны сконцентрироваться на сыне, чтобы его жизнь стоила тех поступков, которые они совершили.

Книга вторая 1913—1922

39

Поговаривали, что Клара Чартер к своему двадцать первому дню рождения получила двадцать одно предложение руки и сердца от самых достойных мужчин Лондона. Когда у нее спрашивали, правда ли это, она отвечала, что это ничто по сравнению с огромным количеством менее приличных предложений, которые она получала от менее достойных мужчин Лондона. Сейчас, в свои двадцать четыре, Клара продолжала оставаться одной из первых красавиц, а также одной из наиболее желанных женщин в лондонском обществе. Практически ни один список приглашенных на балы и приемы не обходился без того, чтобы в верхних его строчках не красовалось ее имя. Она привыкла к такому вниманию, поскольку получала его всю свою жизнь. Семье ее отца принадлежала компания «Чартерс Чоколед энд Конфекшенери» — это название дразнило вкусовые рецепторы лакомок не хуже, чем «Кэдбери» или «Шарбоннель энд Уолкер»[4]. Ее отец сменил семейный бизнес на очень успешную карьеру в банковском деле. Мать ее происходила из семейства с севера, которое в течение долгих лет владело мельницами и занималось торговлей. В общем, у нынешнего поколения Чартеров было все — история, связи, хорошее воспитание и манеры, — чтобы занимать в обществе надлежащее положение и играть в нем важную роль. Все это в сочетании с красотой Клары и ее веселым нравом превращало девушку в crème de la crème[5].

На ежегодном балу Шарлемон был подан обед из двенадцати блюд, во время которого Клара сидела на одном из самых почетных мест. Она оживленно болтала с сидевшими рядом с ней соседями, и эхо просторного зала часто разносило ее легкий беззаботный смех над длинными столами, заставляя других гостей с улыбкой оборачиваться в ее сторону. Клара знала, когда люди смотрят на нее. Она чувствовала на себе восхищенные взгляды, и ей это очень нравилось.

Затем в громадном зале для танцев она постаралась перетанцевать как можно с большим количеством мужчин.

— Приезжайте в этот уик-энд погостить в наш загородный дом, — пригласил ее во время танца один молодой аристократ.

— Я уже вам раньше говорила, что не могу. Я бы с удовольствием, но не могу. Ваше имение находится далеко, а на этот уик-энд у меня намечено очень много дел.

— Но ведь вы обещали мне, что приедете, — настаивал молодой человек.

— Я обещала, что как-нибудь приеду, но только не в этот раз, — заметила она, когда музыка умолкла.