Семейные тайны

— Купила мороженое-рожок. Два шарика.

— Дешево отделалась. Малыш еще тот плут. Давай поужинаем завтра вместе? Отметим шампанским наши успехи?

— К слову о плутах, что ли?

— Я всю неделю думаю о тебе.

— Три дня, — поправила его Сибилл. Она взяла карандаш и начала машинально водить им по бумаге.

— И три ночи. Так что, учитывая сложившиеся обстоятельства, я, вероятно, приеду завтра чуть раньше. Как ты смотришь на то, если я зайду за тобой в семь?

— Не знаю, куда нас несет, Фил.

— Я тоже. А тебе это нужно знать?

— Желательно. Не люблю двусмысленных ситуаций.

— Что ж, в таком случае завтра мы все обсудим и, возможно, положим конец двусмысленности. В семь часов.

Сибилл опустила глаза и только тогда заметила, что неосознанно выводит карандашом лицо Филиппа на бумаге. Плохо дело, решила она. Очень плохо.

— Хорошо. — Лучше сразу расставить все точки над «i». — До завтра.

— Сделай мне одолжение…

— Если это в моих силах.

— Думай обо мне сегодня вечером.

Вряд ли у меня есть выбор, усмехнулась про себя Сибилл.

— До свидания.

В своем кабинете на четырнадцатом этаже высотного здания в Балтиморе Филипп отодвинулся на стуле от полированного черного стола и, не обращая внимания на сигнал компьютера, уведомляющего его о том, что по внутренней электронной почте ему передано сообщение, повернулся к широкому окну.

Ему нравился вид, открывающийся из окна его кабинета: отреставрированные здания, гавань, снующие внизу машины и люди. Но сейчас он ничего этого не замечал.

В его мыслях поселилась Сибилл, и он никак не мог выбросить ее из головы. Такое состояние для него было внове. Она постоянно напоминала о себе, но это не влияло на его привычный распорядок. Он работал, ел, придумывал идеи и воплощал их в готовые проекты так же блестяще, как и до знакомства с ней.

И при этом ни на минуту не забывал о ней. Она дни напролет теснилась на задворках его сознания, заявляя о себе в полный голос, едва он освобождался от какого-то занятия.

Как к этому относиться, он пока не знал. Не мог решить, нравится ему или нет, что всеми его помыслами владеет женщина, которая не стремится завоевать его.

Может быть, рассуждал он, она влечет его как раз своей чопорностью и осторожностью, бросающими вызов его мужскому самолюбию, и ему просто хочется покорить ее. Естественное желание, с которым можно жить. Оно не таит в себе угрозы. Это одно из развлечений, обычная игра, которую ведут между собой мужчины и женщины.

И все же тревога не покидала его. Он чувствовал, что с ним происходит что-то необычное, непредсказуемое. И насколько он мог судить, она тоже пребывает в растерянности.

— В твоем стиле, — раздался за спиной голос Рея.

— О Боже. — Филипп не дернулся, не обернулся. Он просто закрыл глаза.

— Симпатичный у тебя кабинет. Я уж давно здесь сижу. — Рей неторопливо зашагал по комнате, разглядывая интерьер. Возле картины с красно-синими разводами в черной раме он задержался и поджал губы. — Неплохо, — вынес он вердикт через пару секунд. — Стимулирует мозговую деятельность. Полагаю, именно поэтому ты и повесил ее в кабинете. Черпаешь в ней вдохновение.

— Я отказываюсь верить в то, что мой покойный отец стоит в моем кабинете и рассуждает об искусстве.

— Вообще-то я хотел поговорить о другом. — Рей остановился у железной скульптуры в углу. — Это мне тоже нравится. Ты всегда славился хорошим вкусом. Во всем. Что бы это ни было: искусство, еда, женщины. — Он весело улыбнулся повернувшемуся к нему Филиппу. — Вот, например, та особа, что у тебя на уме. Очень стильная. Высший класс.

— Мне точно пора в отпуск.

— Что верно, то верно. Ты уже много месяцев подряд работаешь на износ. Она интересная женщина, Филипп. Особенная. Ты этого пока не понял до конца, да и ей самой еще предстоит познать себя. Надеюсь, когда придет время, ты прислушаешься к ней, по-настоящему прислушаешься.

— Что ты имеешь в виду? — Его рука застыла в воздухе. — Черт, почему я спрашиваю, что ты имеешь в виду, когда тебя здесь нет?

— Надеюсь, вы оба перестанете анализировать каждый свой шаг и примете то, что есть. — Рей пожал плечами и сунул руки в карманы своей спортивной куртки. — Но у тебя свой путь. Нелегкий путь. А скоро он станет еще труднее. Ты стоишь между Сетом и тем, что причиняет ему боль. Я это знаю. И хочу сказать тебе, что ты можешь ей доверять. Когда тебе покажется, что положение безвыходное, Филипп, ты должен верить себе. И ей тоже.

Филипп похолодел.

— Какое отношение Сибилл имеет к Сету?

— Этого я тебе не могу сказать. — Рей опять улыбнулся, но в его глазах эта улыбка не отразилась. — Ты ведь не говорил с братьями обо мне. А надо бы. Зря ты считаешь, что один за все в ответе. И ты отлично справляешься с обязанностями, которые возложил на себя, но, Бог свидетель, сбавь немного обороты.

Он глубоко вздохнул и опять медленно закружил по комнате.

— Боже, твоя мама была бы в восторге от этого кабинета. Молодчина. До сих пор ты чертовски хорошо распоряжался своей жизнью. — Теперь улыбка засветилась в его глазах. — Я горжусь тобой. И уверен, какие бы трудности тебя ни ожидали, ты справишься со всем.