— Ты пришел ко мне в гости; я должна говорить «мистер», обращаясь к тебе, иначе можно подумать, что я не очень хорошо воспитана.
— Ты уверена, что действительно знаешь, как это делается?
— Разумеется. А теперь я протягиваю свою руку, вот так. — Джульетта плавным и элегантным движением протянула к нему правую руку. — Ты берешь ее своей рукой. — Эймос начал пожимать ей руку, однако Джульетта поморщилась и покачала головой. — Нет, нет-нет. Ну, что ты, Эймос! Это же не деловая встреча. Тебе следует поцеловать мою руку.
Эймос покорно и нежно приник губами к ее руке. Джульетта ощутила легкий трепет от этого прикосновения.
— Очень хорошо, — сумела произнести она, хотя голос немного задрожал. — Дальше. Теперь мы идем в гостиную и садимся.
Джульетта поставила два кухонных стула близко напротив друг друга и они присели.
— Сейчас ты должен нежно посмотреть мне в глаза. Примерно так. — Джульетта комически изобразила влюбленный взгляд, от чего Эймос рассмеялся, а потом шутливо надула губки на его неуместную веселость. — Эймос! Давай по-серьезному! Обрати внимание — ты должен смотреть мне прямо в глаза и говорить, какая я красивая.
— Ты прекрасна. — Эти простые слова, произнесенные без особого выражения, неожиданно пронзили сердце Джульетты. У нее перехватило дыхание. И сначала она даже не могла ни говорить, ни думать.
— О, Эймос… — она порывисто наклонилась и робко поцеловала его в губы.
Эймос обнял ее за плечи и прижал к себе, впиваясь в ее губы, вкладывая в поцелуй всю страсть. Одно прикосновение к ней вызвало к жизни затаившееся желание. Джульетта страстно обвила его за шею руками и прильнула к нему.
Из горла Эймоса вырвался сдавленный стон и его руки еще крепче обхватили Джульетту. Он приподнял ее, их губы оказались на одном уровне, и Эймос слился с Джульеттой в сладостном поцелуе. Язык Эймоса очутился у нее во рту, и Джульетта ответила на ласку, на этот раз не удивившись сладостному чувству, пронизавшему ее, и жаждала еще большего. У нее возникло желание обхватить Эймоса ногами вокруг пояса и крепко прижаться к нему. И еще ей захотелось узнать, как он на это отреагирует.
Эймос оторвался от губ Джульетты и стал покрывать горячими и жадными поцелуями ее лицо, потом шею, спускаясь все ниже. Его губы прикоснулись к ее груди и Джульетта застонала от удовольствия. Никогда она еще не испытывала подобного чувства, никогда даже не мечтала о таком. Дыхание ее стало прерывистым и похожим на рыдание, пока губы Эймоса опускались все глубже за вырез платья, целуя и лаская ее груди. Ее соски затвердели до боли. Джульетта была поражена необычайными ощущениями, рождавшимися в ней, неуправляемыми и испепеляющими. Она хотела чувствовать всюду его руки, ощущать кожей его губы. Джульетта инстинктивно знала, что только он может облегчить пронизывающую ее боль неутоленности.
Эймос резко отпустил ее и отпрянул назад. Его темные глаза возбужденно сверкали, а грудь тяжело вздымалась и опускалась. Джульетта смотрела на него, оглушенная ощущениями, сотрясавшими все ее тело, и неожиданным концом чуда, которое сотворили его губы.
— Что? Почему? — заикаясь от смятения пробормотала она.
— Прости! — Голос Эймоса был полон горького сожаления. — Я не должен был этого делать. Я не собирался так налетать на тебя.
— Нет, все нормально.
Он покачал головой.
— Сначала надо было довести ухаживание до конца.
— Да это же просто шутка, игра. Мы же не обязаны все это делать.
Эймос знал, что Джульетта не поняла его. Она, вероятно, подумала, что супружеские отношения — это одно сплошное удовольствие. Она не понимала, что ей придется почувствовать боль и не задумывалась, что ей неудобно будет предстать перед ним обнаженной. Вот потому, конечно, она и была готова, не задумываясь, погрузиться в любовные ласки. В этом вся Джульетта; она всегда подчинялась чувству, а не рассудку. Но он опасался, что такой взрыв эмоций сможет обернуться против него, когда они подойдут к последнему шагу любовных игр. И тогда в ней может вспыхнуть гнев и боль, ее может охватить чувство, что ее предали, когда она поймет, что он воспользовался ее неведением и взял ее.
А вдруг он причинит ей боль? Вот эта мысль и мучила его уже несколько дней. Он ведь такой большой и неповоротливый. А она — такая маленькая и хрупкая. Она совсем молоденькая, чистая и невинная. Он должен не забывать об ответственности, которую несет за обоих, он должен заботиться о ней и все сделать, чтобы их первая ночь оказалась ночью наслаждений и такой запомнилась ей.
— Джульетта, ты не понимаешь… — начал Эймос.
— Нет, не понимаю. Но я не против, честное слово. Я нисколечко не возражаю. Мне бы хотелось идти дальше. — Она помедлила, затем глубоко вздохнула и торопливо продолжила. — Я хочу заниматься любовью с тобой.
От этих смелых слов щеки ее порозовели, но она стояла твердо, глядя на него почти с вызовом.
Эймос проглотил подступивший к горлу комок.