Семейные обязательства

- Этим, ну, канцелярским… Велели мимо проехать – я проехал. Ежели б с ним чего не так – надо было хватать и в больничку Святой Марии везти, но не мне, понятно, я на козлах, а парням из стражи хватать. Зато везти – мне... А он резвый, ну. Вы простите за ругань, я, это… грешен.

Отец Георгий понимающе улыбнулся.

Конюх был так напуган пристальным интересом высокой персоны и так искренне стремился угодить Провинциал-охранителю, что в потоке его слов, заверений и извинений было сложновато разобрать смысл. Но отец Георгий привык вычленять главное из запутанных показаний свидетелей.

Получилась весьма любопытная история.

Позавчера, ближе к вечеру, отец Василий, викарий - заместитель епископа, велел заложить карету и ехать в центр Гетенберга, к имперской канцелярии. В карету сел сам и с собой взял двух стражников. У канцелярии они какое-то время постояли, а потом медленно покатили по Коронному проспекту. Свернули на Замковую. Отец Василий указал на тощего пешехода и велел смотреть за ним в оба. Если что – соскакивать, хватать и везти в больницу. «Что» случилось почти сразу – тощего сбило каретой, но легонько, не покалечило. К нему тут же какой-то господин кинулся, вот тот господин-то про «насрать те в руки» (простите, Ваше Преосвященство!) и орал вслед вознице, бросившему поводья, когда лошадь понесла.

Отец Василий велел мимо проехать и на подворье отправляться. Всё. Честное слово, всё.

Отец Георгий дружелюбно кивнул конюхам, велел продолжать работу и отошел в сторону.

«Удаляйся от неправды и не умерщвляй невинного и правого, ибо Я не оправдаю беззаконника. Даров не принимай, ибо дары слепыми делают зрячих и превращают дело правых³» - пробормотал епископ себе под нос.

На скучном языке протоколов имперской стражи вчерашние действия отца Василия называются «подготовка к похищению человека». Оставалась робкая надежда, что отец Василий в процессе расследования вышел на информацию о чернокнижниках в имперской канцелярии и не доложил об операции из-за вполне объяснимой обиды на получившего высокий пост выскочку из захолустья.

Но работа охранителей – и наглая уголовщина? Вряд ли. Скорее хитрый викарий крутит какую-то свою игру, имеющую мало отношения к непосредственным обязанностям. Кажется, Владыка говорил, что ищейки Канцелярии копают под церковных жуликов? Уж не было ли вчерашнее происшествие эпизодом борьбы с лишним интересом мирян к финансам Синода?

Отец Георгий прошелся по подворью, отметил ровно подстриженный газон, ухоженные клумбы у забора и начисто подметенную плитку – даже на заднем дворе, у конюшен. Хозяйство велось исправно, смена высокого начальства мало коснулась простых работников. Епископ подобрал с земли кленовый лист, чуть тронутый алым по краю; покрутил в пальцах и осторожно положил обратно.

Персонажи рыцарских романов, которыми он зачитывался в детстве, радостно шли на смерть ради родины, сюзерена, убеждений, веры, любви, клятв… Отец Георгий не равнял себя с легендарными героями, он просто давным-давно привык рисковать жизнью, защищая добрых христиан от нечисти.

Хотелось бы знать, кого и от чего он защищает сейчас. И ради веры в какие идеалы его принесут в жертву борьбе Церкви за независимость и избавление от казнокрадов.

Епископ развернулся и с совершенно беззаботным видом отправился седлать лошадь. Не стоит опаздывать на службу.

Вряд ли «темные делишки» подчиненных будут зафиксированы на бумаге, но всегда можно попытаться взять след. Устраивать отцу Василию допрос с пристрастием пока рано. Никуда он не денется. Лишь бы не наворотил дел, а то викарий с детства привык к жестким решениям. Весьма эффективным, надо отдать ему должное.

***

Тридцать два года назад в центральной части империи сначала лето выдалось пасмурным и дождливым, а после наступила лютая зима, какой не видали до того с полвека. Всем пришлось несладко.

В крошечной деревушке, затерянной в лесах на границе Гетенбергской провинции и баронства Грюнфельд, не особо задумывались о бедах всего государства. Самим бы не пропасть. Особенно тяжко было одному семейству - запасы почти подъели, коровенку - кормилицу еще по осени задрали волки. Куры неслись плохо, и хозяйка все чаще следовала принципу: «не даешь яиц – дашь суп». Супа на всех не хватало.

Отец со старшими сыновьями уходили на охоту, но олень стал невиданной роскошью, а тощий заморенный заяц – богатой добычей. Замерзший лес как вымер.

Вскоре отца придавило лесиной, переломав обе ноги. Братья с трудом дотащили его до избы, и стало ясно, что на охоту глава семьи пойдет еще не скоро, если вообще сумеет встать с лавки.

Это были времена императрицы Изольды. Рогенская кампания еще не началась. Если не считать пограничные стычки с Аквитоном и разбойничьи вылазки сорвиголов из Альграда и Эзельгарра, в империи был мир. Церковь в блеске и славе окормляла паству, за колдовство карали костром…