Семейные обязательства

«Ну вот, помирать собрался, - фыркнул отец Георгий, устраивая котика на сгибе руки. – Эй, комок шерсти, - сказал он уже громче, почесывая одним пальцем кошачью головенку, - если выживешь, будем вместе работать. Ты уж постарайся, нам эксперты нужны. Из таких, как ты, спасенных - помойных, лучшие служители получаются. Зря я, что ли, за тобой в дерьмо нырял? Отрабатывай, чучело мохнатое».

Отцу Георгию показалось, что котик его слушает. Что, возможно, хриплый человеческий голос удерживает крошечного зверька среди живых, не дает окончательно сдаться болезни.

Он и говорил, почти все время. Пока заливал в маленькую пасть микстуры, выданные лекарем с подворья. «Не перепутайте! Вот это, по две капли – коту. А вот это, по столовой ложке – вам». И когда протирал слезящиеся глазки и чистил мохнатые ушки, опасаясь навредить большими неуклюжими пальцами; когда носил зверька на поставленный в келье лоток с песком...

А о чем может рассказать охранитель?

Отец Георгий вполголоса обсуждал с котом текущие расследования. Думал вслух – кого опросить, где добыть информацию, кто у нас безобидный ворожей или дурак-шарлатан, а кто – злостный колдун.

С тех пор и завелась у отца Георгия привычка советоваться с Дымком. Зверь, ясное дело, ничего полезного сказать не мог - да и не надо. Его задача слушать.

Стороннему наблюдателю такое поведение служителя церкви могло бы показаться странным. Кидаться спасать котенка? Общаться с ним? С чего это вдруг? Тут людям-то несладко живется, а священник кошака с рук не спускает. Милосердный сильно? Иди сироткам помоги, им нужнее.

Тоже мне, божий человек!

Охранители на такие разговоры пожимали плечами и отворачивались. Они точно знали, что дело не только и не столько в милосердии.

Давным-давно в Тридевятом царстве волшебные звери, спасенные от гибели, говорили: «Я тебе пригожусь». Правда, иногда начинали с просьбы: «Не бей меня!», но шантаж – не метод охранителей. Да и служат такие «принужденные» помощники не слишком хорошо, норовят перехватить глотку шантажисту, и трудно их за это осуждать.

Зато если просто спасти зверя – накормить, вылечить, выловить из канавы, отогнать собак – он может стать настоящим другом и бесценным напарником.

Коты не разговаривали с охранителями, дар речи остался у их предков, гулявших по цепям на дубах. Но и без слов все ясно.

Маленький Дымок целиком умещался на ладони отца Георгия. Двухлетний котяра мог устроиться на коленях охранителя, только свернувшись клубком, и то свешивались хвост или лапа.

Кот дремал, слушая голос своего человека. Отец Георгий привычно гладил шелковистый мех и говорил:

- Вот смотри, шерстяной, что у нас получается… Владыка нас с тобой выволок из глуши, потому что ни с кем мы в столице не связаны и никому не нужны. Сумеем столичный клир приструнить – молодцы. Свернем шею, расследуя хищения – никто всерьез не огорчится. Так я думал совсем недавно… А сейчас, видишь ли, всплыла новая история. О ней даже шепотом не сразу скажешь. Будем мы с тобой разменной монеткой в деле покрупнее простого воровства. Владыка хочет церковной независимости, а мне отвел незавидную роль – намекнуть Помазаннику, что Богу – Богово, а кесарю – кесарево. Одними поисками колдуна дело точно не закончится, нужно будет им, найденным, еще и воспользоваться. Не Владыке же седую голову подставлять.

Кавалергарды, похоже, что-то пронюхали и всполошились. Но они пока только верхним чутьем проблему зацепили, иначе не с тобой бы я сейчас разговаривал… Если б вообще разговаривал. Сейчас мне активно намекают, что Архиепископ Гетенбергский хочет моими руками побольше жара загрести перед своей близкой смертью. Как думаешь?

Кот, конечно, не ответил. Когда рука охранителя замерла, он легонько прихватил человека зубами за палец – мол, я тебя слушаю, но ты изволь гладить.

Отец Георгий изволил.

- В вопросе с мздоимцами мы с тобой жар загребаем со всем усердием, не зря ж меня Жар-Птицей кличут… А про остальное надо крепко подумать. Колдуна искать все равно придется, работа такая у нас с тобой, мохнатый, – магов отыскивать. К тому же получается, что я эту кашу заварил, когда волшебство углядел. Низкий поклон покойной императрице, что не велела казнить. Умнейшая была женщина. Понимала, что магия в принце все равно прорвалась бы, и повезло, что не на смотре лейб-гвардии. И что еще прорвется. Значит, нужно было устранить причину, а не свидетелям головы откручивать. Вешать святыню на мага – мучительно его убивать, отречение было единственным шансом сохранить жизнь принцу. Ох, материнская любовь… Не уберегла старшего, так хоть младшего попыталась спасти. А нам придется разгребать последствия, и в процессе мне почти гарантировано оторвут голову, на радость викарию Василию.

Отец Георгий дотянулся до кружки и глотнул клюквенного морса. Чуть скривился – то ли от кислоты (опять кухарь сахара пожалел), то ли от печали по своей уже дважды неудавшейся столичной карьере.