Семейные обязательства

- Пожалуйста, - тактично отозвался Эрик, но через пару секунд наставительно добавил: – Всегда надо думать, как сделать ноги, если шкуру подпалят – вот я и завел телепортатор, а якорь Насте отдал. Не зря, получается, угробили мы царские брошки.

- Кстати, о брошках... – задумчиво протянул отец Георгий. – Корона, выходит, не святыня? Как ты ее телепортом протащил, умник?

- Жить хотел, - очень серьезно ответил Эрик. – Оставить принца той банде, что нас убивать пришла – жадно. Обойдутся. Он же войну развяжет, в которой мы все огребем по самое… Кхм… В общем, нельзя оставлять. Прибить на месте – очевидный выход, но тогда не видать мне покоя от имперских спецслужб. Император побитого папашу мне еще простит, а убитого – вряд ли. Вот я его в телепорт и затащил. Думал, если взорвется от святости короны – ну, значит, судьба у принца такая, от царской регалии помереть. Ну и у нас всех заодно.

- Это не святыня, - неожиданно для себя сказала Элиза. – Это очень старая железная корона. Возможно, Мстислава, - она подошла к батальному полотну и указала на полководца с простертым мечом, - Похоже, что у Основателя на голове – она.

- Похоже, - кивнули Эрик с Настей.

- Но почему она не святыня?! – воскликнул охранитель. – Эрик, Федот-Филин, за ногу тебя дери, ты ведь это все спер в императорском шатре? Корону, цепь, драгоценности?

- Угу. Хотел Александра зарезать, а он удрал. Ну и я цапнул коробку, на столе стояла, он в ней рылся. Я только потом разглядел, какое богатство уволок.

- Это уже не корона, - уверенно сказала Настя. – Это – копия короны. Настоящая – на Александре, и вот она-то, должно быть, святыня. А это… Анте… Онти… Слово замудреное есть, да я не вспомню. Древность, в общем.

- Ээээ… - протянул охранитель.

- Ну, - хмыкнул Эрик. – Все логично. Про что молятся – то и свято. Прынц, вон, корону святыней считал и не мог в ней колдовать. На то и расчет был. Я ж проверял, никакой святости в цацках этих нету. А как Ульрих это тоже понял – сразу, зараза, раздухарился.

Эрик потер живот – там, где несколько часов назад горела куртка, подожженная огненным магом.

- Что?! – снова охнул отец Георгий. – То есть святыни у тебя не было? Ты…

- Обдурил вас с принцем? Ага. Ничего другого не оставалось. В короне святости давным-давно нет. Видите ли, Ваше Преосвященство, - Эрик снова перешел на речь образованного человека, - когда Александр лишился короны и части драгоценностей, он это скрыл. Выковать новую железную – дело нехитрое, я бы так же сделал. Зачем подданным знать, что регалии похищены? Лишнее это. А корона – это не железка, это власть, это любовь и ненависть к Помазаннику, молитвы за императора и так далее. Она святыня не потому, что ее когда-то Мстислав в руках подержал, а потому что была символом. Теперь символ – другое… изделие. А это, как верно сказала Настя, просто антиквариат. Святость ушла на то, что используется.

- Давно ты об этом знал? – севшим голосом спросил охранитель.

- Да почти с самого начала, как цацками разжился. Пробовал ими магию глушить, да не вышло. Вот и пришлось разобраться в природе святости коронных регалий. Хорошо, что принц про это не знал, видимо, раньше короны хранили побережнее. Кстати, повторяю — как доберетесь до Александра, скажите, что я с радостью продам ему все эти несметные богатства.

***

На следующий день резко потеплело, а к ночи налетела зимняя гроза. Такие перепады погоды не редкость в предгорьях, иногда по горному хребту, как по трубе, в восточный Гарц приносило потоки теплого воздуха, они смешивались с зимней стужей и в небе, как в Тридевятом царстве, продолжалась вечная битва зимних и летних богов.

Ветер завывал в дымоходах древнего замка, в свете молний стены и башни казались картинкой на развороте книги страшных сказок. Элиза вполне допускала, что мифы могут оживать.

Она вышла на крыльцо, в вязкую черноту, наполненную потоками холодного дождя, стояла под козырьком, обнимала себя за плечи и собиралась с духом, чтобы пойти спать.

Почему-то было очень страшно остаться одной.

Эрик, снова и как всегда, был рядом. Сейчас он почему-то встал не за плечом, как обычно, а почти перед ней, на ступеньки, рядом с льющимися с навеса потоками воды. Фонарь Элиза не взяла, и теперь вглядывалась в темноту. Ее завораживали картины, выхваченные из ночи вспышками. Тонкие деревца на замковом валу гнулись от ветра, крупные капли дождя прибивали к земле прошлогоднюю листву, стучала плохо закрепленная ставня в восточной башне.

Элиза шагнула к пролому в перилах. Деревянные столбики давно прогнили, их следовало бы заменить, но пока у Элизы были более срочные планы. Ветер кинул ей в лицо пригоршню воды, над головой вспыхнула новая, ослепительно-белая молния, в ее свете Элизе показалось, что рядом с башней появилась темная фигура.

В следующую секунду мир качнулся, и она кубарем полетела с крыльца от сильного удара в плечо. Падая, Элиза проломила ветхое ограждение и с размаху плюхнулась в отвратительную ледяную лужу. Жуткий грохот грома заглушил ее крик.