Семейные обязательства

«Да всегда оно тут росло, - равнодушно пожимали плечами деревенские, - виноград мелкий, псы у сторожа злющие, неча там делать».

Элиза прошлась по зимним виноградникам больше для порядка. Там ей было на удивление хорошо. Несмотря на январский холод — странно тепло. Нет, земля и воздух оставались промороженными, но было что-то еще, живое, будто дышащее. Только словоохотливый виноградарь портил все удовольствие.

Новая хозяйка обсудила с ним перспективы производства, посетовала, что очереди желающих купить «самый северный сорт» что-то не наблюдается, и обещала подумать, как бы это исправить. Виноградарь был счастлив поговорить с кем-то, кому не наплевать на перспективы дела всей его жизни. Он замучил Элизу подробностями, нытьем и посулами великих свершений «вот только мне бы такую штуку… и вот такую…»

Названия «штук» Элиза не запоминала. Велела к началу марта написать подробный план действий, прихватила бутылку урожая лучшего, по мнению виноградаря, года и поспешила попрощаться.

Хотелось посидеть и помолчать. В замке непременно кто-нибудь привяжется с вопросами о распоряжениях или еще с чем-нибудь, там сейчас половина деревни работает – отмывают, ремонтируют то, что можно починить без особых затрат на материалы, красят, отстирывают пыльные портьеры…

Ноги сами понесли Элизу к фамильному склепу. Вопреки традиции, он был не в подвале церкви, а отдельно, неподалеку от замка. Входом была небольшая часовенка, а сама усыпальница располагалась под землей, как и положено могилам. Раньше, наверное, вокруг склепа было что-то вроде парка или сада, теперь не угадаешь. Мощеную камнем дорожку к часовне слегка расчищали, чтоб не заросла травой, но над ней сплетались ветви диких зарослей.

Настя шла за Элизой, в двух шагах, за правым плечом. К счастью, не говоря ни слова.

Элиза уже привыкла к тому, что кто-то из охранников все время рядом. Стоит или идет где-то неподалеку. Подхватит, если она споткнется. Подаст руку на крутой лестнице. Спасет от вампира, протянет платок – утереть слезы, выкинет мертвых мышей…

В склепе не было никого, близкого Элизе. С тех пор, как семья почти век назад переехала в Гетенберг, все Лунины находили свое последнее пристанище на кладбище у Кафедрального собора. Даже тело тетушки (мамы?!) Павел Лунин привез хоронить в столицу.

Здесь покоились отчаянные рубаки и прекрасные дамы древности. Элиза видела их портреты, слышала семейные легенды и предания, о многих читала, но никто из них не был в полной мере родным.

Просто – предки. Род. Стоило оказать им уважение, не более того.

Элиза с Настей вышли на широкую поляну. Разросшийся лес не добрался до усыпальницы, она стояла одиноко и величаво, как сказочный дворец. Очень маленький изящный дворец, облицованный редким серебристым мрамором.

Здесь ведь было Серебряное царство, вспомнила Элиза. Основатель рода женился на царевне, так что все мы, Лунины, потомки еще и местной нечисти.

Дверь открылась с трудом, замок проржавел, им давно не пользовались. Перед порогом выросла довольно высокая трава, сейчас пожухлая и припорошенная снегом. Здесь никого не хоронили почти полвека, поминать усопших было некому, только церковный служка пару раз в год проверял и смазывал замок с дверными петлями, да протирал кованые узоры на створках.

Настя осталась ждать снаружи.

Склеп оказался на удивление просторным, намного больше часовни на поверхности. Элиза спустилась по вытертым ступенькам в большую залу с высоким потолком, от которой вглубь отходили три подземных коридора. В центре залы стоял резной стол из белого и черного мрамора, его окружали каменные скамьи. На столе стояла посеребренная каменная чаша с искусно выточенными гроздьями винограда.

Как будто столовая, а не усыпальница.

- Здесь что, поминки устраивали? – сказала Элиза вслух.

Стены склепа ответили едва слышным шепотом эха.

Элиза стояла между арок фундамента, а галереи уходили дальше, в мягкую, уютную темноту. Она ожидала могильной сырости или затхлого воздуха, но было сухо. Дышалось на удивление легко.

В склепе было спокойно, как-то по-домашнему. И совсем не страшно. Казалось бы, холодный камень надгробий и неверный свет огонька масляной лампы должны пугать – но нет.

В памяти неожиданно всплыло – ей лет пять, она играет с куклой на толстом ковре в гостиной. Рядом мама читает толстую книгу, а брат с отцом смеются у окна. Брат пытается узнать, подарят ли ему на Рождество коня, а отец отшучивается.

Элиза знает, что брата ждет лошадка. Не деревянная, живая, тонконогая вороная кобылка с белой звездочкой во лбу. Но это секрет, и Элиза молчит…

Склеп совсем непохож на гостиную их старого дома. Там пахло растопленным камином, мамиными духами, розами, апельсином, который чистил брат… Здесь – камень, сухая трава (откуда бы? неужели венки сохранились?) и немного пыли. Но ощущение безопасности, родных людей рядом и ожидание близкого чуда были теми же, что и тогда.