Семь возрастов смерти. Путешествие судмедэксперта по жизни

«О.: Что ж, полагаю, это согласуется с мнением о том, что к этому моменту он уже принял решение покончить с собой… Подобное вовсе не редкость и уж точно не что-то необычное. Люди, которые собираются свести счеты с жизнью… Те, кто с ними в этот момент контактирует, нередко говорят, что они на самом деле выглядят гораздо лучше, чем… раньше… И я полагаю, что принятое ими решение, как справиться с проблемой, в каком-то смысле дает им своего рода чувство умиротворенности и покоя…

В.: А какие мысли чаще всего связаны с самоубийством?

О.: Ну в свете трудных жизненных обстоятельств наиболее известно чувство безысходности… Ощущение, что попал в западню, безвыходное положение, что не можешь вырваться из невыносимой ситуации. Изоляция тоже может играть свою роль: хоть реальная, выражающаяся в отсутствии людей рядом, хоть относительная, когда человек оказывается не в состоянии взаимодействовать с окружающими из-за особенностей своей личности.

В.: Нам известно, что доктор Келли был инспектором по оружию. Должно быть, по роду своей деятельности он постоянно попадал в разные непростые ситуации. Имели ли они сходство с ситуацией, в которой он оказался незадолго до своей смерти?

О.: Нет, я считаю, что разница существенная. Так, кто-то рассказывал о ситуациях, с которыми он сталкивался в Ираке, проводя перекрестные допросы людей, — на мой взгляд, они были довольно пугающими. Как я понял, он прекрасно с ними справлялся. Думаю, важной особенностью проблемы, с которой он столкнулся незадолго до смерти, стало то, что она поставила под сомнение его самоопределение, самооценку, самоуважение, восприятие себя ценным и преданным сотрудником, а также серьезным ученым… Насколько можно судить, основным фактором его самоубийства стало серьезное падение самооценки, вызванное ощущением, что доверие к нему потеряно, а также смятением из-за публичного разоблачения.

В.: И почему вы выделили это основным фактором?

О.: Ну… Я считаю, что, будучи столь замкнутым человеком, публичное разоблачение стало для него сродни анафеме. В каком-то смысле, думаю, он видел в этом публичное унижение… Как мне кажется, еще одним очень важным фактором была его замкнутость, склонность держать все в себе, нежелание делиться личными проблемами и чувствами с другими; а согласно показаниям нескольких людей, незадолго до смерти он стал все больше уходить в себя — полагаю, это значит, что он стал еще более замкнутым, ему еще меньше хотелось обсуждать свои проблемы.

В.: Какие еще факторы, по-вашему, сыграли свою роль?

О.: Если продолжить эту тему, думаю, что он, наверное, стал… думать, что, прежде всего, у него не было почти никаких шансов сохранить должность. Полагаю, он опасался, что вовсе останется без работы.

В.: Как это могло на него повлиять?

О.: Полагаю, это должно было наполнить его чувством глубочайшей безнадежности, ощущением того, что работа всей его жизни не то чтобы проделана впустую, но в каком-то смысле обесценена».