Семь сувениров

– В чем вы собираетесь разбираться? – спросил настороженно Волков. – Неужели вы не понимаете, что массовому зрителю не нужны все эти копания в душе брата… А его поклонникам не нужен «другой» Волков, то есть не такой, к какому они привыкли… Надеюсь, вы не собираетесь рассказывать о том, что он отправил якобы в колонию своего лучшего друга, что женился на его жене, что совершил за свою жизнь очень много такого, о чем никто не захочет слушать… Я знаю от Васи, что вы все это раскопали… Но это никому не нужно… Поверьте… Образ того – культового – Волкова вы уже ничем не вытравите… Только прослывете клеветником.

Николай оторвался от записей.

– Я все понимаю, – ответил он. – Но я хочу осознать все это для самого себя… Так ли это все на самом деле?.. Или все же не так?..

Константин Семенович помрачнел, опустил глаза и прилег на спинку кресла.

– Что-то я совсем устал… – сказал он тихо. – У вас еще много вопросов?

– Нет. Осталось совсем немного…

– Хорошо… Я слушаю…

Константин Семенович действительно казался уставшим. С его губ медленно сползала улыбка, лоб покрылся испариной, кожа побледнела. Он с трудом открыл глаза и посмотрел на Николая.

– Простите… – начал режиссер. – Но вопрос опять будет не из простых.

– Я слушаю.

– Мне нужно спросить вас об Александре Генриховне.

Волков опять зажмурился.

– Да. Я так и понял, – сказал он. – О чем вы хотите знать?

– Какую роль она сыграла во всей этой истории с обвинением Андрея Огнева в хранении валюты и пропаганде несоветского образа жизни?

– Она?!

– Да. Она.

– А почему вы решили, что она имеет к этому какое-то отношение?

– Ну… Я так понимаю, ваш брат это сделал из-за нее?

– Из-за нее?! – Волков широко открыл глаза и выпрямился. – С чего вы это взяли?!

– Все на это указывает.

– Ничего подобного.

– Ну тогда… Почему ваш брат женился на ней, после того, как она подала на развод с Огневым?

– Он женился на ней… Он женился на ней… только потому, что она сама его об этом попросила.

– Сама?!

– Да. У нее не было выхода. Ей нужно было остаться в Ленинграде. Ей нужна была прописка. Она хотела работать здесь. Не хотела возвращаться в Тарту, откуда приехала в Ленинград. У нее там история одна вышла… Нет… Я не могу об этом говорить… К себе-то в квартиру она тогда прописаться не могла. Там жили родственники, с которыми она была не в ладах. Она и за Андрея только из-за прописки вышла. Но, к удивлению для всех, он вроде бы ее полюбил…

– А она его?

Константин Семенович не отвечал.

– Понятно.

– Что вам понятно?! – вспылил Волков.

Николай заметил, что профессор окончательно терял терпение, начинал выходить из-под контроля. Краснов никак не мог понять, от чего он так негодовал. Но в этом его неконтролируемом, взрывоопасном расположении духа было и некоторое преимущество для Николая. В таком состоянии Константин Семенович вполне мог наговорить лишнего, то есть того, что очень бы хотел скрыть от Краснова и что Краснов, со своей стороны, так горячо хотел услышать.

– Константин Семенович… – продолжил Николай. – Так вы говорите, что Александра Генриховна сама попросила Вениамина Семеновича вступить с ней в брак?

– Да. Фиктивно конечно.

– И Волков сразу согласился?

– Нет. Не сразу. Только после того, как сам Андрей попросил его об этом. Он прислал письмо из колонии. Это было единственное письмо, которое он адресовал ему в те далекие годы. Вениамин ему тогда не ответил… Но просьбу выполнил.

– И что же… Они не любили друг друга? – спросил Николай.

– Как раз совсем наоборот! – ответил ему Константин Семенович. – Совсем наоборот.

Николай вопросительно посмотрел на своего собеседника.

– То есть… Вы хотите сказать, что он все же любил ее тогда?

– Нет. Ничего подобного. Они не любили друг друга, когда вступали в этот вынужденный брак.

– И как же…?

– А так, что со временем она его полюбила… А затем и он ее. Мне даже кажется, что сильнее всего он любил ее уже в последние годы. Когда они с Васей ушли от него. И она любила…

– Даже так…

– Да… Но, поймите, это лишь мой взгляд со стороны. Подтверждений моих слов вы нигде не найдете. Вениамин умер. Саша решила молчать. Вы сами знаете. Она ни с кем не общается…

– Да. Это очень затрудняет работу над фильмом.

Константин Семенович развел руками.

– Ничем не могу помочь.

– Хорошо… – продолжил Николай. – Скажите, а вы тоже знали Александру Генриховну еще до того, как они поженились с Андреем?

Услышав этот вопрос, Константин Семенович вскочил с кресла и принялся расхаживать по гостиной. Он молчал, то и дело оглядываясь на Николая. Подошел к камину. Поднял голову. Посмотрел на картину «Христос и грешница». Потом вернулся, снова сел напротив Краснова.

– Почему вы задали этот вопрос? Вы что-то знаете об этом? – тихо спросил он.

– Нет, – удивился Николай. – Я ничего об этом не знаю. Я просто догадался, опираясь на ваши же слова, что вы знали ее с самого начала, с того самого дня, когда Вениамин и Андрей познакомились с ней на вечере, организованном на филфаке.

Константин Семенович опустил голову и провел по волосам рукой.

– Я знал ее еще раньше, – совсем тихо, почти шепотом, ответил он.

– Раньше?!

– Да.