Семь сувениров

Краснов припарковался недалеко от парадной дома на углу Большого проспекта и Ждановской набережной. Вскоре он стоял на ступенях перед дверью в подъезд. Запиликал домофон, Краснов зашел в парадную и стал подниматься по старой лестнице. Квартира Волкова была расположена на третьем этаже. Николай пошел пешком, хотя кабина лифта была как раз внизу. Он, сам не понимая почему, захотел немного потянуть время. Когда он приблизился к дому и заходил в подъезд, нетерпение, завладевшее им в квартире Василисы, немного притупилось, и его стали одолевать сомнения. Он даже почувствовал что-то вроде страха или сильного волнения. Как будто бы шел не в пустую квартиру, а на встречу с самим Волковым. Мысли путались. Все не дававшие покоя вопросы неожиданно повылетали из головы. Он поднимался медленно, прислушиваясь к каждому звуку, доходящему через запертые двери и распахнутые окна, приглядываясь к каждой трещине на стене, к мельчайшему рисунку. Наконец он остановился перед дверью в квартиру писателя. Взгляд упал на надпись, сделанную каким-то шутником маркером на стене слева: «Оставь надежду всяк сюда входящий…» От этой, ставшей в течении веков избитой, затертой, фразы из «Ада» Данте, по каким-то неведомым причинам, у Николая вдруг пробежали мурашки по телу… В тот момент, когда ключ поворачивался в замке, ему показалось, что он услышал плач. Это были тихие всхлипывания, которые доносились неизвестно откуда – то ли прямо из-за двери, то ли сверху, то ли долетали из двора через лестничное окно. Краснов замер. Ключ застыл в замке. Он почувствовал, как на лбу проступила испарина. Плач прекратился. Краснов прислушался, подождал несколько секунд. Все было тихо. Николай повернул ключ. Дверь со скрипом приоткрылась.

Краснов стоял в нерешительности. Квартира встречала его кромешной темнотой и каким-то странным запахом, смесью сырости, плесени и дешевых сигарет. Где-то в глубине, далеко-далеко, Краснов различил едва уловимый свет. Скорее всего, это были очертания окна в одной из комнат. Этажом выше хлопнула дверь. Кто-то спускался бегом по лестнице. Николай быстро прошмыгнул в квартиру Волкова и закрыл за собой дверь.

5

Едва Краснов оказался в квартире Волкова, все погрузилось в темноту. Даже тот неотчётливый свет, который был виден с лестницы, исчез. Помимо тьмы, квартиру пронзала какая-то особая, гулкая тишина. Здесь не было слышно ни звука: ни с лестницы, ни с улицы, ни из соседних квартир. У Николая возникло ощущение, что дверь, которая только что захлопнулась за его спиной, больше никогда не откроется. Жилище напоминало западню. В нем словно не было ничего, кроме разъедающего вакуума безмолвия и черного ослепления уходящего вдаль коридора. Еще присутствовал тот самый запах плесени и сигарет. В самой квартире запах усилился, стал до тошноты едким.

Николай поднял правую руку и медленно провел ладонью вверх по стене, пытаясь отыскать выключатель. Ничего, напоминающего выключатель не обнаружилось. Краснов оторвался от двери и с осторожностью стал продвигаться вперед, проводя руками по обеим стенам коридора. Он чувствовал, что стены были покрыты небольшими кусками бумаги, но не мог понять, что это было – старые обои или попросту листы газет или журналов, которыми раньше оклеивали стены перед ремонтом. Послышался звук смартфона. Николай порылся в кармане, нажал на зеленую клавишу.

– Николай? – раздался голос Василисы.

– Да… – тихо ответил Краснов.

– Вы на месте?

– Да.

– Совсем забыла сказать… Не удивляйтесь. В квартире ничего не убирали со дня смерти отца… Мы пытались, конечно… Но у нас ничего не получилось… Решили все пока оставить как есть.

– Понимаю, – прошептал Краснов.

– Вы в порядке? – настороженно спросила Василиса.

– Все хорошо… Только не могу найти выключатель.

– Он у самой входной двери слева.

Василиса затихла на мгновение. Было слышно, как за ее окном проплывали катера. Гиды рассказывали историю Спаса на Крови и Екатерининского канала.

– Может мне приехать? – спросила она обеспокоенным голосом. – С вами точно все хорошо?