Семь смертных грехов

- А ну-ка, мать, давай сюда похлебку, которую ты оставила ради рыцарского ремесла, - обратился он к Ягне, угощавшей его перед побоищем.

Молодка мигом привела себя в порядок и вынесла брату Макарию дымящуюся миску.

- На, отец, подкрепись с божьей помощью.

Брат Макарий усердно принялся за еду, и в миске показалось дно еще до того, как он сумел послать благодарственный вздох богу. Затем он вытер рот и, наполнив свою кружку для подаяний водкой, завершил трапезу.

Бабы начали проявлять нетерпение. Ребятишки уже хныкали: солнце зашло и приближалась пора ужинать. Поэтому квестарь приказал дворовым подойти к бочкам, налил каждому водки и заставил пить, пока у тех глаза на лоб не вылезли. Затем, взяв плеть, брат Макарий пригрозил слугам:

- Слушайте вы, холуи несчастные. Ради милосердия человеческого я отпускаю вас, но смотрите, чтобы вы в последний раз брались за такую работу. Иначе я приду, всыплю вам по первое число, ноги повыдергаю и на перекресток выброшу на радость воронам и лесным зверям.

Женщинам не хотелось отпускать своих мучителей, но когда квестарь строго приказал им, пригрозив проклятием, они перепугались и оставили дворовых в покое.

- Отец, отпусти и меня! Я глубоко раскаиваюсь, - взмолился эконом, которого продолжали охранять как зеницу ока.

- С тобой, - заявил ему брат Макарий, - я рассчитаюсь сам, потому что ты неисправимый грешник и негодяй, достойный виселицы. А вы, милые сердцу моему бабоньки, идите по домам и вознесите хвалу небесам, что встретили меня и что я вас вдохновил на такие дела.

- Повесь его! - требовали бабы, собираясь уходить. Эконом задрожал от страха, как осиновый лист.

- Хорошая мысль, - похвалил квестарь, - ничего лучшего он не заслуживает. Я сам займусь этим, вешать разбойников - моя специальность.

При этих словах он так грозно нахмурился и голос его зазвучал так строго, что успокоенные женщины разошлись, а эконом для поднятия духа запел молитву.

- Пой, пой, - приговаривал квестарь, готовясь в путь, - только голову задери повыше, а то тебя на небе не услышат. А вы, бабоньки, возьмите-ка своего мужика да обложите его мокрым листом, вот он и оправится от угощения, которое пан по щедрости своей не жалеет вам.

Они сделали то, что он им посоветовал, и понесли крестьянина в деревню.

Квестарь тем временем оседлал коня, аккуратно прикрепил бочонок и, ласково попрощавшись, тронулся в путь, ведя на аркане эконома.

Они выбрались на большак. Уже стемнело, взошедшая луна кое-как освещала им путь. Эконом шел в мрачном настроении, угнетаемый печальными мыслями; он тяжело вздыхал и, готовясь к самому худшему, читал молитвы.

Квестарь не обращал на него никакого внимания, он весело беседовал с конем, похваливал водочку, то и дело ощупывая бочонок, из которого доносилось приятное бульканье.

Когда дорога, минуя деревню, свернула в густой лес, эконом уперся и не хотел двигаться дальше. Брат Макарий подбодрил его

- Ну, еще немного, я тебе такой сучок выберу, что лучшего не найдешь во всей округе. Это будет сук, достойный твоей особы. Я не могу допустить, чтобы ты висел на какой-нибудь захудалой ветке.

Эконом упал на колени в дорожную пыль.

- Отец, прости мой грех. Повесь нашего пана: всей округе добро сотворишь.

- Ах ты, поганый дармоед, да если бы твой пан попался мне в руки, ему было бы то же. Ну, пошевеливайся, а то до сухой ветки я тебя познакомлю с веревкой, которой я подпоясываюсь, а она не одну умную голову утихомирила. - И, наклонившись, он дал эконому понюхать железный крест, висевший у пояса.

- Неужели нет милосердия у отцов духовных? - взмолился эконом.

- Нет, - отрезал квестарь.

- А ты казался мне святым, такая доброта на твоем лице написана.

- В этом нет ни малейшего сомнения, - ответил брат Макарий, - но и святым противен такой бездельник, как ты, пан эконом.

- Я исправлюсь, отцом родным буду для крепостных.

- Это хорошо, что в тебе совесть заговорила, разбойник-слуга у разбойника-пана. Черти учтут твое раскаяние и в аду приготовят тебе смолу попрохладнее. Ну-ка, вставай, а то мне нужно еще успеть в одно место.

Видя, что покорность не трогает сердца квестаря, эконом поднялся с коленей и поплелся рядом, спотыкаясь и едва волоча ноги. Он то скрежетал от злости зубами, то фыркал, как конь, и бросал на квестаря взгляды, полные ненависти. Въехав в лес, брат Макарий стал внимательно осматриваться по сторонам и наконец остановился у одного развесистого дуба.

- А ну-ка, милостивый пан эконом, - показал он на толстый сук, нависший над тропинкой, - посмотри, соответствует ли этот сук твоему званию и должности?

Эконом опустил голову и замер.