Семь смертных грехов

- Но если тебя пан ни разу не назвал братом, разве ты его не достоин? Ведь поскольку я тебя так называю, значит, ты достоин.

- Что-то я ничего в толк не возьму. Знаю лишь одно: мой пан - это пан, и все тут.

- А чем же он от тебя, шляхтича, отличается?

- Вот еще вопрос! Да всем. Запомни это, мерзкий поп.

- А у него десять пальцев на руках? Шляхтич захлопал глазами и замолчал, пытаясь представить руки своего господина.

- Да, пожалуй.

- Ну и у тебя столько же.

Пан Тшаска посмотрел на свои руки и, растопырив короткие, узловатые пальцы, стал их про себя пересчитывать.

- Столько же.

Квестарь почесал мучительно зудевшую бородавку и ласково спросил:

- А у твоего пана есть деточки?

- Целых пятеро, разрази меня гром.

- А ты можешь похвалиться своими, брат?

- Ого! Еще как! Моя супруга недавно двенадцатого мне подарила.

- Стало быть, и у того и у другого есть все, благодаря чему Речь Посполитая не может пожаловаться на недостаток граждан. Может быть, твоему пану эта работа не по душе?

- Что ты, напротив!

- Таким образом, брат, вот тебе простое доказательство того, что мы братья, и ничего тут не поделаешь.

- Ладно, поп, убедил. Но все же впредь называй меня "пан брат".

Тут Тшаска наполнил кубки и, расправив усы, погрузил в вино мясистые губы.

- Усвоил, брат, мои доказательства?

- У-гу, почтеннейший.

- Ну вот, так-то лучше, - заявил брат Макарий и чокнулся со шляхтичем. Вижу, что ты на лету усваиваешь основы философии.

Шляхтич фыркнул, как напуганный конь, поднял кубок и чокнулся с квестарем.

- Эхма, пей не жалей, где пьют, там и льют! Брат Макарий выпил и тут же поспешно наполнил свой кубок, затем, страшно фальшивя, запел басом:

- Сла-сла-сла-сла-ва!

Выпив, оба вздохнули, словно после тяжелой работы, а пан Тшаска, покручивая старательно обсосанный ус, заметил:

- Нет ничего лучше духовных песен.

- Правильно, - подтвердил квестарь. - В этих песнях подлинное вино жизни.

Пан Тшаска заглянул в жбан, опрокинул его и, когда оттуда вытекла одна-единственная капля, стукнул кулаком по столу:

- Эй, девка, как же ты оставила нас с пустой посудой? Где у тебя совесть?

Маргося в это время пыталась вырваться из рук купцов, шумевших на весь кабак и пытавшихся обстоятельно изучить ее прелести. Она дала знак пану Тшаске, что сейчас придет и полностью выполнит все его желания, и, поддернув стеснявшую ее движения юбку, смазала одного по физиономии, стукнула другому по затылку, а третьему дала пинок под зад. Купцы, потирая поврежденные места, утихли, как ягнята, тем более что пан Майер грозно посматривал из-за двери. А за этой дверью, как было всем известно, сидел дюжий слуга, исключительный силач, который собирал подвыпившую братию, как пучок редиски, и выбрасывал на улицу. Достаточно было хозяину мигнуть глазом, как Стасько бурей проносился по кабаку и всыпал как следует бездельникам, скандалившим в заведении его патрона.

- Ну и девка! - сказал пан Тшаска, заглядывая к ней за корсаж, где красовались две упругие округлости. Маргося не только не противилась этой экспертизе, но, напротив, принимала такие позы, что шляхтич мог произвести свои исследования самым детальным образом.

- А ты, поп, наверное, считаешь, что посмотреть на эти созревшие яблочки великий грех?

- Ничто из сотворенного не может быть грехом, если только оно не превышает нормальных размеров и не нарушает общих законов гармонии.

- Значит, эта девка достойна небес? Она сложена вполне аккуратно и красива на редкость. Брат Макарий рассмеялся.

- Этого нельзя сказать. Небеса так далеко отсюда, что по пути туда пропорции могут еще измениться.

- Хе-хе, - рявкнул пан Тшаска, - что верно то верно. Надо сказать это моей жене, пани Тшасковой, а то она разжирела, к примеру сказать, как свинья, и думает, что непрерывное высиживание в костеле поможет ей взобраться на небо. Как же, держи карман! Она, бедняжка, считает, что там только ее и ждут. Да она врата райские разворотит до основания.

- Вот это недопустимо, - вставил квестарь, - ведь души, находящиеся в чистилище, через поломанные ворота преждевременно попадут в рай, сея там смуту и соблазн. И никакого порядка там не будет.

- Верно, - подтвердил пан Тшаска, - впрочем, только дураки полезут туда, куда заберется моя половина. Покоя ведь от нее не будет.

Так они вели приятную беседу. Вдруг на улице поднялся страшный шум, и в кабачок ворвались люди с криком:

- Прокаженный! Прокаженный!

Среди гостей поднялась паника. Покатились по полу кубки, из опрокинутых жбанов потекло вино.

Брат Макарий быстро нахлобучил на голову капюшон и схватился за нос, прикрыв волосатой рукой бородавку. Люди, принесшие столь мрачное известие, подбежали к нему, но квестарь повернулся спиной и, нагнувшись, сделал вид, будто копается в мешке.

- Отец святой! - раздался над ним чей-то голос. - Отец святой! Спаси нас от заразы! Надо по божьему отправить несчастного подальше от людей.

- У-гу-ум, - бормотал брат Макарий.