Семь сестер

– Наверное, он чувствовал, что обязан согласиться. – В глазах Яры мелькнуло понимание. – Ведь у них был один секрет на двоих, и в какой-то степени каждый мог оказать давление на другого, несмотря на то, что один – хозяин дома, а вторая – всего лишь служанка.

– Так вы росли вместе с Беатрис?

– Да. Точнее будет сказать, она росла вместе со мной в нашей семье. Большую часть времени она проводила в нашем крохотном домике. Сеньора Изабелла настояла на том, чтобы нам построили этот домик в самом дальнем конце сада. А на самой вилле Беатрис появлялась очень редко. Мои родители и я стали для нее самыми близкими людьми на свете. Такая она была славная девочка, добрая, сердечная, ласковая. А ее отец, – печально продолжила Яра, – вечно пьяный. Он ее даже не замечал. А может, игнорировал, потому что она стала для него постоянным напоминанием о прошлом, снова и снова будила в его душе сомнения насчет покойной жены. Счастье, что он умер, когда сеньоре Беатрис исполнилось семнадцать лет. Она унаследовала дом и все фамильное состояние, акции, облигации и прочее. При жизни сеньор Густаво запрещал ей заниматься художествами, но после его смерти уже ничто не могло остановить ее.

– Я могу понять, почему сеньор Густаво не поощрял ее художественные таланты. Это ведь все равно, что сыпать соль на рану. По правде говоря, Яра, я не могу не испытывать к нему сострадания.

– Да, он был неплохим человеком, сеньорита Майя, – согласилась со мной Яра. – Просто очень уж слабохарактерный. Словом, когда Беатрис исполнилось восемнадцать, она объявила дедушке, что едет поступать в Национальную высшую школу изящных искусств в Париже. Она знала, что ее покойная мать в свое время посещала лекции в этой школе. Беатрис провела в Париже более пяти лет и вернулась в Рио только тогда, когда узнала о смерти Маурицио, ее дедушки. Думаю, она неплохо провела там время, – грустно улыбнулась Яра. – А я была только рада за нее.

Образ женщины, которую я впервые увидела пять дней тому назад здесь, в саду, и который рисовала мне Яра, кардинально отличался от того образа, который уже успел сложиться в моей голове. В моем представлении сеньора Карвальо больше смахивала на свою покойную бабушку Луизу. Но, наверное, свою роль сыграло то, что она уже очень старая. К тому же категорически отказалась признать меня.

– А что случилось с Антонио? – спросила я.

– О, он таки сумел подняться и снова встать на ноги, как и предвидела моя мама. – Яра улыбнулась. – Он переехал жить на фазенду Святой Терезы. Имея на руках небольшую сумму денег, которую ему дал Густаво, он начал развивать уже новый для себя бизнес. Занялся разведением томатов. Купил себе ферму, где стал выращивать помидоры. По-моему, я уже говорила вам о том, что в тамошних местах выращивание томатов – это самый прибыльный бизнес. А поскольку мозги у Антонио всегда были повернуты на бизнес в правильном направлении, то к тому моменту, как он отошел в мир иной, он успел сколотить самую настоящую помидорную империю, если так можно выразиться. Во всяком случае, большинство местных ферм вокруг фазенды перешли в его собственность. Припоминаю, что сеньора Беатрис, как и ее покойница-мать, очень любила бывать на фазенде. А уж Антонио души не чаял в своей внучке. Научил ее плавать, скакать верхом. Он оставил все фермы ей. Они-то потом, после смерти ее мужа, и стали для нее основным источником дохода. Суммы небольшие, но достаточные для того, чтобы оплатить все счета за содержание виллы.

– А кто мой дедушка, муж Беатрис?

– Эвандро Карвальо, очень талантливый пианист. Он был хорошим человеком, сеньорита Майя. Это был счастливый союз, заключенный по взаимной любви. Мы все не могли нарадоваться, глядя на то, как счастлива Беатрис. Особенно после такого тяжелого и безрадостного детства. На вилле снова забурлила жизнь. Беатрис и Эвандро постоянно устраивали здесь всяческие суаре, приемы, вечера для творческой интеллигенции Рио. Они проводили разные благотворительные акции для сбора средств в пользу обитателей фавелы. Уверяю вас, сеньорита Майя, сеньора Беатрис была очень красивой женщиной. Это потом возраст и болезнь наложили свой отпечаток на ее облик. А так, все, кто знал, любили и уважали ее.

– Как жаль, что я уже никогда не увижу ее такой, – задумчиво произнесла я.

– К сожалению, – тяжело вздохнула в ответ Яра. – Но смерть, знаете ли, рано или поздно приходит ко всем нам.

– И… – Я замолчала, собираясь с духом, чтобы задать вопрос, который вертелся на кончике моего языка последние минут десять. – У Беатрис и Эвандро был ребенок, не так ли?

Я увидела, как глаза Яры стали беспокойно метаться по комнате.

– Да.

– Один?

– Был еще один. Мальчик, но он умер в младенчестве. Так что получается, да, один.

– Девочка?

– Да.

– Ее звали Кристина?

– Да, сеньорита Майя. Я помогала растить ее.

Я замолчала, обдумывая, что сказать далее. Речи, которые на протяжении всего часа лились из Яры, подобно стремительному ручейку, вдруг мгновенно иссякли. Я бросила на нее выжидательный взгляд, надеясь, что она продолжит свой рассказ.