— Мой мир, вероятно, не так уж отличается от вашего. Думаю, вам пришлось учиться выживать в довольно суровых условиях. Мне тоже.
— Да, чего-то подобного я и ожидал, — кивнул он. — Вы когда-нибудь были замужем?
— Нет. А вы были женаты?
— У меня были жена и сын в Лондоне. Их жизни унесла эпидемия, которая чуть не забрала и мою. Я долго лежал в облаке пота и дерьма, пока не пришел в себя. Каким-то образом мне удалось выжить, сам не знаю, почему. Бог будто сказал, что не желает забирать меня вместе с моей семьей, и мне стоит продолжить… — он помедлил, подбирая правильные слова, — использовать дарованные мне возможности. Я должен идти вперед к тому, что меня ждет. Но куда может идти человек, потерявший все, что он любил? Каков его пункт назначения и смысл жизни?
— Сама жизнь, — ответила Минкс.
— Ах! Конечно. — Бэнди кивнул. — Нужно оставаться сильным и не терять контроль над собой.
— Восхитительно, — без выражения сказала Минкс.
— В Лондоне я был профессором экономики. О, да, я хорошо понимал в деловых вопросах! Когда я потерял должность в силу своего
Минкс молчала, наблюдая, как лунный свет играет в верхушках деревьев.
— Я была не так далека от замужества, как вы думаете, — ответила она, вспоминая отважного молодого человека по имени Натан Спейд[37]. — Но время было упущено, а мужчина… его больше нет. — На миг она устыдилась тоски, прозвучавшей в собственном голосе.
— И вот мы здесь, — философски заметил Бэнди, остановив лошадей. Они прибыли не только в конец истории, но и в свой пункт назначения. — Зажгите свет, — обратился он к остальным.
Бронсон открыл сумку, достал оттуда небольшой фонарь из перфорированной жести, зажег его свечу огнивом и передал Бэнди.
— Ворота Дредсона находятся прямо за этим поворотом, — сказал Бэнди, указав фонарем на гравийную дорожку впереди себя. — Приступим к делу, мальчики! — скомандовал он.
Минкс уловила в его голосе нотки дерзкой самоуверенности и мрачной решимости.
Бронсон взял веревки и крюки. Нип снял парик и оставил трубку остывать, а холщовую сумку надел на плечо — для тонкокостного шотландца МакГила она выглядела слишком тяжелой. Бэнди шагал впереди, Минкс держалась на несколько шагов позади него. Они зашли за поворот, пройдя между вековыми дубами, чьи ветви страстно переплелись прямо над дорогой, и через мгновение фонарь выхватил из темноты массивные металлические ворота и забор, увенчанный острыми пиками. Такие запросто могли не только попортить одежду, но и разорвать плоть.
— Смотрите сюда. — Бэнди подошел к воротам и повернул фонарь. Минкс увидела тяжелую цепь, на которой висел замок размером с кулак. — Нип, что скажешь?
Индеец подошел к воротам и поставил сумку на землю. Некоторое время он деловито рассматривал замок, почти лаская его своими жилистыми пальцами.
— Попробую, — наконец сказал он. Из-под своего табачно-коричневого плаща он достал тонкий металлический инструмент, встряхнул его, и тот раскрылся, как павлиний хвост. Внутри оказалось спрятано множество отмычек разных форм и размеров, три напильника и нечто, похожее на миниатюрный бур. Пока Минкс заинтересованно наблюдала, а Бэнди направлял свет, индеец трудился над замочной скважиной.
— Это может занять некоторое время, — пояснил Бэнди Минкс, когда Нип испробовал несколько отмычек, но не добился успеха. При следующей попытке он плюнул в замочную скважину, однако замок продолжал бросать ему вызов.
Минкс уловила движение света в темноте примерно в сотне ярдов за воротами. Он будто парил в воздухе в тридцати или сорока футах над землей, и она не могла сказать точно, что это было.
— Кажется, кто-то ходит со свечой на верхнем этаже дома, — тихо сказала она. — Я думала, все окна закрыты металлическими ставнями.
— Так и должно быть. — Бэнди вгляделся в темноту, но свет там больше не мелькал. — Вы уверены, что что-то видели?
— Уверена. По крайней мере, одно верхнее окно не закрыто ставнями. Вон! Видите? — Свет снова мелькнул и двинулся вправо.
— Вижу. Странно. Я несколько раз бывал здесь и рассматривал дом, но никогда раньше не видел здесь свет ночью. Обычно ставни закрыты наглухо.
— Фух! — выдохнул Нип, поработав другой отмычкой. — Кажется, у нас прогресс.