Семь лет в Тибете. Моя жизнь при дворе Далай-ламы

Мы вломились в шатер начальника тасама, и я в ярости бросил ему в ноги седло и попону. Это он со своей несговорчивостью был виноват в том, что мы потеряли яка! Кража нас очень опечалила. Армин V был первым благонравным представителем своего рода на нашей службе, и мы очень его ценили. Только благодаря ему нам удалось преодолеть самый сложный отрезок пути. Наш верный Армин! Впрочем, для него такая перемена в судьбе, наверное, была к лучшему. Теперь он месяцами будет спокойно пастись на лугу, наберется сил и быстро забудет обо всех пережитых невзгодах.

Однако времени, чтобы долго скорбеть об утрате Армина, у нас не было. Наша поклажа уже несколько часов была в пути, ведь для того, чтобы не отставать от скачущего верхом пёнпо, караван выступал в путь еще до рассвета. Несмотря на все наше огорчение, было приятно свободно идти, не отвлекаясь на подхлестывание яка и поправку вечно съезжавшего груза.

Уже несколько дней мы неуклонно приближались к высокой горной цепи. Перед нами возвышался хребет Ньенчентанлха, единственный перевал, путь через который ведет прямо в Лхасу. Местность была пологая, слегка холмистая и пустынная – не было видно даже кьянов. Погода заметно улучшилась, разъяснилось, и видимость была такая хорошая, что до следующего тасама, до которого оставалось еще десять километров, казалось, рукой подать.

В эти дни наше переутомление все время давало о себе знать. Мы чувствовали, что на исходе последние резервы. По вечерам мы просто валились без сил.

Тасам, где караван сделал дневную остановку, назывался Токар. За ним начинался подъем в горы – до следующего тасама было пять дней пути. Мы старались даже не думать о том, как это выдержим. Тем не менее мы тщательно готовились к переходу и закупили побольше мяса.

Следующие дни тянулись для нас бесконечно, а ночи – еще дольше. Нас окружали невероятно красивые пейзажи, мы шли по берегу одного из самых больших озер в мире – Намцо, или Тэнгри-Нур. Огибать его мы должны были одиннадцать дней. Но мы почти не смотрели на него. Мы так давно мечтали оказаться около этого большого бессточного озера Чантана, а теперь, когда оно лежало перед нами, уже ничто не могло избавить нас от апатии.

Подъем в разреженном воздухе давался нам очень тяжело, а высота в 6000 метров парализовывала все мысли. Лишь изредка мы с изумлением бросали взгляды на еще более высокие пики, окружавшие нас. Наконец мы достигли вершины перевала Гурин-Ла. До нас нога европейца ступала сюда лишь единожды: в 1895 году этот перевал преодолел англичанин Литтлдейл.[28] А по данным Свена Гедина, зафиксированным на картах, это самый высокий перевал в Гангдисе – 5972 метра. Думаю, я не ошибусь, назвав Гурин-Ла самым высоким перевалом в мире, проходимым во все времена года.

Разноцветные флаги на паломническом пути

Нам снова стали встречаться горки камней, украшенные самыми яркими молитвенными флагами, которые я когда-либо видел. Рядом стояли каменные плиты с высеченными текстами молитв – увековеченное выражение радости многих тысяч паломников, которым после долгого и трудного пути этот перевал открывает прямую дорогу в священный город Лхасу.

Навстречу нам шли толпы паломников – тех, кто уже достиг цели своего путешествия и теперь возвращался на далекую родину. Сколько же раз эта дорога слышала «Ом мани пеме хум»! Эту древнюю и самую распространенную молитвенную формулу, которую паломники непрестанно бубнят себе под нос, надеясь таким образом защититься от «ядовитых газов» – им тибетцы приписывают эффекты, возникающие от недостатка кислорода. Но лучше бы путники все-таки держали рты закрытыми! Часто мы замечали внизу на склонах белые скелеты сорвавшихся с тропы вьючных животных, что говорило об огромной опасности этого перевала, где почти каждую зиму во время снежных бурь погибали по нескольку паломников. Мы благодарили Господа за хорошую погоду – а ведь уже за первые дни нам нужно было преодолеть разницу высот почти в две тысячи метров.

Когда гребень остался позади, перед нами открылся совершенно новый вид. Небольшие холмы Чантана исчезли. Во время тяжелых переходов мы часто представляли, как хорошо было бы ехать по этим холмам на джипе. Вот тут бы эта чудесная езда и закончилась. Здесь были резкие и крутые обрывы, в глубоких расселинах шумели воды, текущие в долину Лхасы. Погонщики яков рассказали нам, что с определенного места совсем рядом с городом видны эти снежные вершины, через которые мы шли. Вот как близко был уже «запретный город»!