Семь кругов Яда

— Вы понимаете, что мы стоим на пороге войны! Нам не простят успеха! — о стену разбился второй флакон духов, которым мы еще не придумали названия. Зато теперь я точно знаю, чем пахнут неприятности.

Через полчаса кидать было нечего. Растрепанный и злой Эврард тяжело дышал. Влетело даже охране, которая стоически сносила все удары.

— Вон, — процедил он, заложив руки за спину. — Все вон. И охрана тоже.

Я никогда не думала, что раненые на производстве могут уползать с такой ошеломительной скоростью. Рассосавшись буквально за секунды, они оставили нас одних. Под столом раздался мучительный стон.

— Тебе что? — процедил Эврард, глядя на вялого Носача с большой шишкой на голове. — Особое приглашение нужно?

Дверь захлопнулась, оставив нас двоих.

Что-то я решила повременить с чистосердечным признанием. Я даже склоняюсь к тому, что проще унести тайну в могилу.

Эврард подошел к трону, тяжело опустился на него, а потом стянул меня с подлокотника к себе на колени, усаживая боком, положил подбородок мне на плечо, и я почувствовала на своей шее сбившееся, тяжелое дыхание. Он молчал, и я молчала.

Время измерялось его вздохами. Обняв меня за талию, Эврард просто медленно успокаивался, слегка покачиваясь. Не знаю, сколько времени прошло, но дыхание постепенно выравнивалось.

— Иди, — меня скинули с колен и шлепнули по тому самому месту, которым я думала, когда стирала печать. — Мне работать нужно.

Глава 11 Успех не для всех

Мы были, есть и бу-у-удем есть.

Иногда даже вку-у-усно!

Черные лакированные сапоги, белоснежные костюмы с кучей застежек, брендированные щиты, белые перчатки… Казалось бы, вот они — принцы из сказки, прискакавшие на зов прекрасной принцессы. Красивые мечи, золотистая бахрома на галифе, а поверх этого сказочного гардероба, словно украденного с детского утренника, красуются бандитские, небритые рожи. Вот огромный, лохматый Мясник, герой сказки «Красавица и чудовище». Судя по его виду, красавица его недолюбила… «Мм… Ты точно уверен, что проклятие спало?» — странным голосом интересуется красавица, ожидая явно не этот результат. «Да! Ты меня расколдовала!» — радостно заявляет лохматое нечто, почесывая шевелюру. Еще бы, красавице, которая на него позарилась, нужно давать медаль за отвагу.

— Теперь тебя зовут Алан! Только побрейся и помойся, принц! — заметила я, в надежде, что кусок нашего мыла расколдует похлеще поцелуя канделябра. Кровоподтек на скуле, оставшийся после совещания, намекал о героизме, что будет нелишним, если правильно преподнести.

— Ты должен вести себя так, словно только что сражался за честь прекрасной дамы! — пояснила я, осматривая результат.

— За какую часть? А! За ту! Ну это мы могем! — обрадовался «принц», пока я радовалась тому, что ко мне не прискакало нечто подобное.

Рядом в строю стоял лысый «принц» с париком и гематомой на голове от прямого попадания канделябра. Судя по покрасневшим глазам, он недавно нырял в поисках русалочки на дно бутылки. Любая, уважающая себя русалочка отгребала бы как могла, стараясь не попасть в горячую голову и под горячую руку.

— Тебя зовут Эрик! — командовала я, раздавая имена. «Изыди!» — вопило что-то внутри меня, когда дохнули перегаром.

Одноглазый «принц» стоял следующим и смотрел на меня единственным глазом. Ну тут все просто. Такой и в страшном сне не приснится даже самой Спящей красавице. Я прямо представила, как он мужественно продирался сквозь дебри заколдованного леса, воевал с колючками, прорубал себе путь к замку, чтобы в потемках случайно выколоть себе глазик. И все ради того, чтобы взглянуть хоть одним глазочком на красоту неописуемую!

— Будешь Филиппом! — нарекла я, переходя к следующему. Бородатый, молчаливый, угрюмый, с разбитым носом бугай размером с шифоньер почесал основной поисковик приключений. С таким лицом можно соблазнить только труп недельной давности, поэтому с моей легкой руки он был наречен Фердинандом.

Пока я готовила выступление, прорабатывая каждый выход, демонстрацию продукции, «принцы» категорически отказывались приводить себя в порядок, бухтя и проклиная тот день, когда связались со мной.

Неподалеку художник рисовал плакат. Точнее, перерисовывал буквы, написанные мной. Я посмотрела на деревянный щит, пробежала глазами строчки и сглотнула, осматриваясь по сторонам. «Цветочек и ее команда работают без перерыва и выходных, для того чтобы удовлетворить ваши потребности…»

— Куда делся первый слог «ко» в слове «команда»? — поинтересовалась я, чувствуя, как лютые ежики уносят меня под шкаф.

Нельзя кричать на них. Ни в коем случае. Завтра у нас важное мероприятие, поэтому…

— Как написали, так я и перерисовал! Сами виноваты! Разборчивей надо было! — хмуро отозвался художник, размахивая листочком и сверяясь с результатом. — Мне еще ваш портрет рисовать, так что не мешайте!