Семь кругов Яда

— Не-е-ет, у меня досто-о-оинство не влеза-а-ает, о кото-о-ором ты говори-и-ила, — язвительно вздохнул принц гадский, рассмеявшись. — Самомнение как раз помеща-а-а-ется… Смотрю я и ду-у-умаю… Нижние полуша-а-ария у Цветочка-а-а есть. Средние полуша-а-ария есть. А гиде верхние? Гиде они? Это что за открове-е-ения? Здесь не-е-ет друзей, Цвето-о-очек. И никогда не бу-у-удет.

Я, конечно, читала умные книжки о том, как правильно заводить друзей. А теперь у меня есть странное предчувствие, что скоро стану автором бестселлера, как вывести друзей из себя!

— С чего ты решил, что у меня не будет друзей? — усмехнулась я, вспоминая количество подписчиков и друзей в соцсетях. Да моей коммуникабельности может позавидовать самый дружелюбный человек на свете!

— Есть пра-а-авило двух «д». Или де-е-еньги, или друзья-я-я, — заметил Эврард. — Выбира-а-ай, пока-а-а есть возмо-о-ожность… Я бы посове-е-етовал выбрать де-е-еньги. Суди сама. Они смогут тебя защитить лучше, чем телохрани-и-ители…

— Ага, как только у меня в кармане будет звенеть, так сразу буду чувствовать себя в безопасности! — перебила я, вспоминая романтиков с большой дороги, которые явно так не считали, пересчитывая при этом чужие деньги.

— Я приду-у-умал для тебя-я-я наказание, — заметил принц гадский, беря меня за руку. — Су-у-удя по тому, что я услы-ы-ышал, са-а-амым стра-а-ашным наказанием для тебя будет…

Мы очутились в кабинете.

— Иди в уго-о-ол, бессовестная детка. Посто-о-ой там, пока я порабо-о-отаю, — мне показали на угол, который гостеприимно распахнул две стены.

— Я что? Маленький ребенок? — возмутилась я, вспоминая, как родители ставили меня в угол. — Знаешь, сколько мне лет?

— Мне все-е-е равно, — невидимая сила толкнула меня в спину, и знакомство с углом состоялось. — Только ма-а-аленькие де-е-евочки открове-е-енничают с людьми, которых не зна-а-ают… Так что, бессовестная де-е-етка, дума-а-ай над тем, что и кому говори-и-ишь…

Я попыталась повернуться, но невидимая сила снова развернула мою голову в сторону угла.

— Я тебя ненавижу! — процедила я, упершись взглядом в стену. — Ты сволочь!

— Да-а-а, де-е-етка, — послышалось за моей спиной шуршание бумаг. — Я сво-о-олочь, зато че-е-естная…

Мои кулаки сжимались от негодования. Я сердито сопела, от скуки рассматривая красивые вензеля на обоях. Мой взгляд отслеживал каждый завиток, пытаясь найти хоть какую-нибудь закономерность. Мне почти тридцатник, а меня поставили в угол, как маленькую девочку! Как пятилетнего ребенка! Отлично! Дожили! Детский сад, вторая четверть, третий горшок слева.

— Я хочу домой! Я сделала все, что в моих силах, и честно отработала приличную зарплату! — твердо произнесла я, вспоминая звук закипающего чайника, мерцание старого монитора, вечный бубнеж из комнаты, утверждающий, что это только политические цветочки… Скоро созреют политические ягодки.

Раздался шелест бумаг, скрип дивана и шаги. Рядом с ухом послышался голос:

— А как же догово-о-ор? На три ме-е-есяца?

— Я разрываю его в одностороннем порядке! Я имею на это право! — гордо ответила я, уставившись взглядом на козла из завитушек.

— Иди сюда-а-а, Цвето-о-очек, — меня обняли, несмотря на то, что я пыталась скинуть его руки, и развернули в сторону зеркала. — Во-о-от твой до-о-ом…

В зеркале, в которое я смотрелась еще утром, появились зеленый туман и очертания знакомой планировки. Я вижу даже старый рисунок на обоях. Прихожая… Мои тапки, ключи мужа на тумбочке поверх каких-то бумаг. Картина двигалась в сторону комнаты, где на диване сидел мой гражданский супруг. На полу стояли три бутылки пива, рядом валялся мобильный телефон, а в комнате слышался знакомый голос:

— Отвечаем на вопросы зрителей. Сергей из Караганды спрашивает, когда наконец-то зарплаты повысят? Ну что вам сказать? Правительство делает все возможное, но среди них много предателей. Вселенское зло, которое руководит экономическими процессами, всячески не желает поднятия зарплат. Чиновники подкуплены, но не все… Вы только посмотрите на нестабильность курса валют! Блокировка «Милиграма» — это только начало! Нам нужно собрать мужество в кулак и бороться! Встать на защиту страны!

Мой супруг, задумчиво почесал молодую щетинистую поросль, откинулся на спинку и сделал глоток из бутылки.

— Нет, ну это да… — согласился он, почесывая «мужество». Проверяя, так сказать, орудие борьбы. Готово ли оно бороться с инфляцией или нет? Встанет ли оно на защиту или как?

— Вы должны положить все свое мужество ради спасения нашей экономики! — после театральной паузы вздохнул политолог. Было у меня чувство, что раньше этот тип интеллигентной наружности с таким же драматизмом играл третью елочку слева в постановке Шекспира.

Что-что, а положить мы умеем! Вдруг пора действовать «решительно и незамедлительно», а мужество не готово лечь на большинство проблем!

На столике валялись пакеты из-под чипсов, была рассыпана шелуха от семечек, стояла пустая банка из-под аджики.