Семь камней

Через несколько мгновений он тоже стоял возле шахты и видел глубоко внизу слабый зеленый свет, удалявшийся по туннелю. Не колеблясь ни секунды, он тоже стал спускаться.

– Вы слышите что-нибудь? – несколько раз спрашивал ее граф, когда они, спотыкаясь, шли по туннелям с белыми стенами. Он так крепко сжимал ее руку, что на ней наверняка останутся синяки.

– Нет, – задыхаясь от быстрой ходьбы, отвечала она. – Что… я должна слышать?

Вместо ответа он просто недовольно качал головой, но скорее потому, что сам прислушивался к чему-то, а не потому, что сердился на нее за то, что она не слышит.

У нее еще оставалась надежда, что он сдержит слово и отвезет ее назад. Сам он точно собирался вернуться: он зажег несколько факелов и оставил их гореть в подземных коридорах. Значит, он не собирался исчезать под землей, взяв ее с собой в ярко освещенный бальный зал, где люди танцевали всю ночь со Старым народцем, не подозревая, что их собственный мир за камнями холма ускользал в прошлое.

Граф внезапно остановился и стиснул ее руку.

– Тихо, – шепнул он, хотя она и так не собиралась шуметь. – Слушайте.

Она напрягла изо всех сил свой слух – и ей показалось, что она что-то слышит. Это были шаги где-то вдалеке. Позади них. Ее сердце на миг сжалось.

– Что – что вы сами слышите? – спросила она. Он посмотрел на нее с высоты своего роста, но словно и не видел ее.

– Их, – ответил он. – Камни. Они гудят, почти все время. Но ближе к празднику Огня или празднику Солнца они начинают петь.

– Неужели? – слабым голосом отозвалась она. Сейчас она слышала что-то, и определенно это был не звук шагов. Шаги затихли, словно тот, кто шел за ними, ждал или тихонько подкрадывался, стараясь не шуметь.

– Да, – он снова пристально посмотрел на нее и на этот раз увидел. – Вы не слышите их, – с уверенностью сказал он, и она покачала головой. Он плотно сжал губы, но тут же вскинул голову и жестом показал еще на один туннель, где на меловой стене было что-то нарисовано.

Он остановился, зажигая еще один факел – этот горел ярко-желтым огнем и источал запах серы, – и она увидела колеблющееся изображение Мадонны с младенцем. При виде них она обрадовалась, ведь фейри наверняка не станут рисовать у себя такие картинки.

– Пойдемте, – сказал он и взял ее за руку. Его рука была холоднее льда.

Майкл увидел их, когда они направились в боковой туннель. Граф зажег новый факел, на этот раз красный – как он это делал? – и идти на его свет было легко. Глубоко ли он спустился в земные недра? Он давно потерял счет поворотам, хотя сможет вернуться назад благодаря факелам – если они не догорят к тому времени.

У него до сих пор не было никакого плана, он просто решил идти за ними, пока они не остановятся. Там он покажется им и… ну, заберет Джоан, чего бы это ни стоило.

Он набрал в грудь воздуха и шагнул в тень, сжимая четки в левой руке, а перочинный нож в правой.

Подземный зал был круглым и довольно обширным. Настолько, что свет факела не доставал до всех его краев. В центре зала на полу была начертана пентаграмма.

От гула камней у Ракоши заболели кости, как это часто бывало раньше. Еще у него учащенно билось сердце и потели ладони. Он на миг отпустил руку монашки и вытер ладонь о полу своего сюртука, чтобы она не испытывала отвращения. Монашка боязливо озиралась, но панического страха у нее не было, и если она слышала гул, то наверняка…

Она удивленно раскрыла глаза:

– Кто это?

Он резко обернулся и увидел Раймонда, спокойно стоявшего в центре пентаграммы.

– Bon soir, mademoiselle,[48] – сказал Гренуй-Лягушка и вежливо поклонился.

– А-а… bon soir, – слабым голосом ответила девушка.

– Какого дьявола вы тут делаете? – Ракоши встал между Раймондом и монашкой.

– Похоже, я делаю то же самое, что и вы, – ответил Лягушка. – Может, вы представите меня вашей petite amie,[49] месье?

Шок, гнев и замешательство на миг лишили Ракоши дара речи. Что тут делает это инфернальное существо? Постой-ка – девчонка! Он говорил про потерянную дочь: значит, монашка – его дочь! Он разузнал о ней все и как-то следовал за ними до этого места. Ракоши решительно взял девушку за руку.

– Она из Шотландии, – сказал он. – И как видите, монахиня. К вам не имеет никакого отношения.

Гренуй был непроницаем, спокоен и лишь снисходительно улыбался. Ракоши обливался потом, шум волнами бился о его кожу. Он чувствовал у себя в кармане мешочек с камнями, твердый комок возле сердца. Казалось, самоцветы были теплые, теплее, чем его кожа.

– Я тоже так думаю, – сказал Раймонд. – Но почему она понадобилась вам?

– Это тоже не ваше дело. – Он пытался обдумать ситуацию. Он не мог выложить камни, раз тут стоял этот проклятый Гренуй. Может, лучше просто уйти вместе с девчонкой? Но если Лягушка замышляет недоброе… и если девчонка действительно не…

Гренуй игнорировал его невежливость и опять поклонился девушке.

– Я Мастер Раймонд, моя дорогая, – представился он. – А вы кто?