Семь камней

Он налетел на дворецкого словно дикий зверь и схватил его за плечи.

– Где она? Где, черт тебя побери?

– Она? Но тут нет никаких женщин, месье… Месье граф живет совсем один. Вы…

– Где месье граф? – Ярость Майкла была так велика, что он был готов ударить этого человека. Тот, вероятно, тоже понял это, потому что побледнел и, вырвавшись из железной хватки, убежал в глубину дома. После секундных колебаний Майкл бросился следом за ним.

Дворецкий, гонимый страхом, бежал по вестибюлю, Майкл угрюмо преследовал его. Они ворвались на кухню, Майкл еле замечал испуганные лица поваров и служанок. Они выскочили в сад. Дворецкий слегка замешкался на ступеньках, и Майкл набросился на него и сбил с ног.

Сцепившись, они покатились по дорожке, посыпанной гравием, затем Майкл сел верхом на щуплого дворецкого, схватил его за грудки и потряс с криком: «ГДЕ ОН?»

Испуганный мужчина закрыл лицо локтем, а другой рукой, не глядя, показал на калитку в стене.

Майкл оставил дворецкого и побежал. Он услышал стук колес, грохот копыт – распахнул калитку и увидел удалявшуюся карету и слугу, закрывавшего ворота каретного сарая. Он побежал, но было ясно, что карету ему ни за что не догнать.

– ДЖОАН! – закричал он вслед удалявшемуся экипажу. – Я вас догоню!

Не тратя времени на расспросы слуги, он бросился назад, пробежал мимо служанок и лакеев, собравшихся возле поверженного дворецкого, и выскочил из дома, напугав собственного кучера.

– Туда! – крикнул он, показав на соединявшиеся вдалеке улицы, где как раз промелькнула карета графа. – Следуй за той каретой! Vite![47]

– VITE! – Граф поторопил своего кучера, потом откинулся на спинку кресла. День заканчивался, нынешние дела заняли больше времени, чем он ожидал, и ему хотелось выехать из города засветло. Ночью городские улицы становились опасными.

Пленница глядела на него; в полумраке кареты ее глаза казались огромными. Она потеряла свою вуаль послушницы, и темные волосы упали на ее плечи. Она выглядела прелестно, но была ужасно испугана. Он сунул руку в сумку, лежавшую на полу, и вытащил склянку бренди.

– Выпейте немножко этого, chérie. – Он вынул пробку и отдал ей бренди. Она взяла его, но застыла в нерешительности, не зная, что с этим делать, и морща нос от резкого запаха.

– Правда, выпейте, – заверил он ее. – Вы почувствуете себя лучше.

– Так все говорят, – сказала она на медленном, ломаном французском.

– Кто все? – удивленно спросил он.

– Старый народец. Я не знаю точно, как их называют у вас во Франции. Это Народец, который живет в холмах – souterrain? – добавила она неуверенно. – Под землей?

– Под землей? И они дают вам бренди? – Он улыбнулся ей, но его сердце внезапно забилось в восторге. Пожалуй, она и вправду…. Он усомнился в своей интуиции, когда не смог ничего определить касанием, но ясно, что она необычная.

– Они дают тебе еду и питье, – сказала она, поставив склянку между креслом и стенкой. – Но если ты что-то возьмешь у них, то потеряешь счет времени.

Прилив восторга снова захлестнул его, еще более сильный.

– Потеряешь счет времени? – повторил он, подталкивая ее к ответу. – Как это?

Она пыталась подыскать нужные слова, и ее гладкий лоб напрягся от усилий.

– Они… ты… тот, кто заворожен ими – он, оно? Нет, он – идет в холм, а там музыка, угощение и танцы. Но утром, когда он идет… обратно, это уже на двести лет позже, чем было, когда он пошел на пир к… Народцу. Все, кого он знал, уже превратились в прах.

– Как интересно! – сказал он. Да, ему и впрямь было интересно. Еще он подумал, со свежим спазмом восторга, не сделаны ли те старинные рисунки на скалах в глубине каменоломни таким же Народцем, кто бы они там ни были.

Она пристально вгляделась в него, очевидно, отыскивая признаки того, что он фейри. Он улыбнулся ей, хотя его сердце в этот момент громко стучало в ушах. Двести лет! Вот почему Мелизанда – будь она проклята, мимолетно подумал он и с болью вспомнил Мадлен, – говорила ему, что это обычный период путешествия сквозь камень. Его можно изменить, используя драгоценные камни или кровь, добавила она, но обычно так. И в первый раз, когда он перенесся сквозь время, так и было.

– Ты не бойся, – сказал он девушке, надеясь успокоить ее. – Я лишь хочу тебе кое-что показать. Потом я отвезу тебя в монастырь – если ты до сих пор хочешь туда вернуться. – В его тоне слышался насмешливый вопрос. Он действительно не собирался ее пугать, хотя уже испугал, и опасался, что впереди неизбежно будет еще больше страха. Интересно, какой фокус она может выкинуть, когда поймет, что он собирается спуститься с ней под землю?

Майкл высунулся из окна кареты и заклинал ее ехать быстрее всей своей силой воли. Почти стемнело, и карета графа была видна лишь как расплывчатое пятно вдалеке. Впрочем, они уже выехали из города, на дороге больше не было экипажей – да и вряд ли они появятся, – а впереди было очень мало развилок, где такая большая карета могла бы свернуть с дороги.

Ветер дул ему в лицо, трепал волосы. Доносил он и слабый запах разложения: еще пара минут в пути – и начнется кладбище.