Семь камней

– Эдуард Твелвтрис, – сказал он почти шепотом, и его лицо покрылось смертельной бледностью. – Это он вас прислал?

– Нет! – воскликнула она, но ее сердце едва не выскочило из корсета при звуках этого имени. Он жестко посмотрел на нее, потом опустил взгляд и обвел им мерцающий ворох ее зеленоватых юбок.

– Если я обыщу вас, мадам, интересно, что я найду?

– Грязноватый носовой платок и флакончик духов, – искренне ответила она. Потом добавила: – Если вы хотите обыскать меня, приступайте.

У него слегка раздулись ноздри, и он оттащил ее в сторону.

– Встаньте здесь, – кратко сказал он, потом отпустил ее и выдернул из замка отмычки. Сунул пальцы в маленький кармашек на мундире, достал ключ, отпер и выдвинул ящик.

Сердце Минни изменило свой ритм, когда он предложил обыскать ее, но тогда оно билось по-другому, – а тут оно заколотилось с такой быстротой, что она увидела белые точки в уголках глаз.

Она не положила письма на их правильное место, не могла – Мик не обратил на это внимания, а должен был. Она закрыла глаза.

Граф что-то пробормотал на… латыни?

Ей надо было дышать, и она выдохнула воздух.

Теперь его рука вернулась и схватила ее за плечо.

– Откройте глаза, – проговорил он тихим, грозным голосом, – и смотрите на меня, черт побери.

Она посмотрела в его глаза, голубые и холодные, как лед. Он был так сердит, что вибрация прошла по его телу, словно по камертону после удара.

– Что вы делали с моими письмами?

– Я… – Находчивость совершенно покинула ее, и она уныло сказала правду: – Положила их на место.

Он заморгал. Посмотрел на открытый ящик с ключом в замке.

– Вы… э-э… вы видели меня, – сказала она и нашла достаточно слюны, чтобы сглотнуть. – То есть видели меня возле ящика. Э-э… не так ли?

– Я… – Маленькая складка образовалась между его темных бровей, глубокая, словно разрез на листе бумаги. – Я видел. – Он отпустил ее плечо и просто стоял, глядя на нее. – Как, – медленно проговорил он, – как к вам попали мои письма, могу я спросить?

Сердце все еще грохотало в ее ушах, но кровь уже успокаивалась. Она снова сглотнула. У нее не было выбора.

– Мистер Твелвтрис, – сказала она. – Он… он действительно просил меня украсть письма. Я… не стала бы этого делать для него.

– Вы не стали бы, – повторил он, медленно подняв бровь. Теперь он смотрел на нее как на экзотическое насекомое, которое он обнаружил ползущим по его хризантемам. Он вопросительно кивнул на ящик: – Почему?

– Вы мне понравились, – выпалила она. – Когда мы… встретились в саду принцессы.

– Неужели. – Слабая краска поползла по его щекам, к нему вернулась его чопорность.

– Да. – Она смело встретила его взгляд. – Я видела, что мистер Твелвтрис не любит вас.

– Это мягко сказано, – фыркнул он. – Так что вы ответили, когда он попросил украсть мои письма? Почему он решил, что вы подходящая персона для такого заказа? Вы профессионально крадете вещи?

– Ну, не так часто, – ответила она, пытаясь взять себя в руки. – Мы… я… собираю информацию, которая может быть полезной. Просто… знаете… наблюдения, вопросы. Сплетни на раутах и приемах, все такое.

– Мы? – повторил он, подняв уже обе брови. – С кем вы этим занимаетесь, могу я спросить?

– Просто мы с моим отцом, – торопливо ответила она, чтобы он не вспомнил про трубочистов. – Это… семейное предприятие, скажем так.

– Семейное, – повторил он с легким недоверием. – Ладно… отложим это в сторону, но, если вы отказались от денег Эдуарда Твелвтриса, как к вам вообще попали мои письма?

Она доверила свою душу Богу, в которого не слишком верила, и рискнула.

– Кто-то другой украл их для него, – сказала она с предельной искренностью. – Но я случайно оказалась у… у него дома и нашла их. Я… узнала ваше имя. Я не читала их, – поспешно добавила она. – Как только увидела, что они личные.

Он снова побелел. Несомненно представил, как Эдуард Твелвтрис с жадностью совал нос в его самые больные раны.

– Но я… я знала, что они существуют, потому что мистер Твелвтрис сообщил мне о них. Вот я… забрала их назад.

Она дышала немного свободнее. Ей было гораздо легче лгать, чем говорить ему правду.

– Вы забрали их, – проговорил он, заморгал, потом строго посмотрел на нее. – И потом решили явиться в мой дом и положить их. Зачем?

– Я подумала, что вам… возможно, они понадобятся, – пискнула она и почувствовала, как запылали ее щеки. О боже, он поймет, что я их читала!

– Очень любезно с вашей стороны, – сухо отозвался он. – Почему вы тогда не прислали их мне анонимно, если намеревались лишь вернуть их?

Она прерывисто вздохнула и сказала ему правду, хотя и знала, что он не поверит:

– Я не хотела, чтобы вам было больно. А вам было бы больно при мысли о том, что их кто-то читал.

– Что-что? – недоверчиво переспросил он.

– Доказать? – прошептала она. Ее рука взлетела в воздух против ее воли и коснулась его лица. – Ваша светлость?

– Что? – с недоумением спросил он. – Что доказать?