Семь камней

«Значит, я довела свою родную мать до безумия и разрушила ее жизнь». В горле у Минни вырос твердый, пульсирующий комок, причинявший ей боль с каждым биением. Но все же ей надо было говорить.

– Вы сказали, что шок. – Она облизала пересохшие губы. – Дело было просто… во мне? Я имею в виду, может, было насилие? Как вы думаете?

К бесконечному облегчению Минни, миссис Симпсон ужаснулась, услышав это слово.

– Nom de Dieu![59] Нет, нет, точно нет. – Она зябко поежилась, опомнившись от краткого шока. – Можешь говорить про Рафаэля что угодно, но я уверена, что он никогда не принудит женщину, если она не хочет. Впрочем, он может очень быстро уговорить любую.

Минни не хотела слышать ни слова об отце и женщинах, которых он быстро уговаривает.

– Куда мы едем? – спросила она твердым голосом. – Где моя мать?

– В ее собственном мире, ma chére.

Скромный фермерский дом стоял на краю широкого, залитого солнцем поля, хотя сам скрывался в тени раскидистых дубов и буков. Чуть дальше виднелась маленькая деревня, гордившаяся своей удивительно большой каменной церковью с высокой колокольней.

– Мне хотелось, чтобы моя сестра жила близко от церкви и слышала колокола, – объяснила миссис Симпсон, кивая в сторону деревни, когда их экипаж остановился возле дома. – Конечно, у них тут служат не так, как в католических аббатствах, но она и не понимает этого, а колокольный звон приносит ей утешение.

Она смерила Минни долгим взглядом, прикусив губу, и в ее глазах ясно читалось сомнение. Минни прикоснулась к руке своей тетки, стараясь сделать это как можно ласковее, хотя ее почти оглушил пульс, бившийся в ее ушах.

– Я не обижу ее, – шепнула она по-французски. – Уверяю вас.

Сомнения не исчезли из глаз тетки, но лицо ее немного прояснилось, и она кивнула слуге, который открыл дверцу и протянул руку, чтобы помочь ей сойти.

Отшельница, как сказала тетка. Сестра Эммануэль верила, что она отшельница и ее единственная обязанность – молитва.

– Кажется, она ощущает покой и безопасность, – сказала миссис Симпсон. Морщины на ее лбу были тенью долгих тревог. – Безопасность, понимаешь?

– Безопасность от мира? – спросила Минни. Тетка пристально посмотрела на нее, и морщины на ее лбу стали еще глубже.

– Безопасность от всего, – сказала она. – И от всех.

И вот Минерва шла следом за своей теткой к двери, и ее душу переполняли тревога, удивление, печаль и – неизбежно – надежда.

Конечно, она слышала про отшельников, они часто упоминались в религиозных сюжетах – про святых, монастыри, гонения, реформацию, – но в тот момент это слово вызывало в ее сознании лишь комичный образ святого Симеона Столпника, который тридцать лет жил на столбе, а когда осиротела его племянница, великодушно поселил ее рядом с собой на другом столбе. Через несколько лет, к неодобрению автора этой истории, племянница слезла со столба и удрала с мужчиной.

Дверь дома распахнулась, и в ней появилась крупная, жизнерадостная женщина. Она тепло поздоровалась с Мириам Симпсон и направила приветливый и вопрошающий взгляд на Минни.

– Миссис Баджер, это мисс Ренни, – сказала миссис Симпсон, показав жестом на Минни. – Я привезла ее, чтобы она увидела мою сестру.

Седые брови миссис Баджер поползли к самому чепцу, но она кратко кивнула Минни.

– К вашим услугам, мэм, – ответила она и махнула передником, прогоняя крупного пестрого кота. – Брысь! Не приставай к леди. Он знает, что Сестра скоро будет пить чай, – объяснила она. – Заходите, леди, чайник уже закипает.

Минни то горела от нетерпения, то ее охватывал ледяной ужас.

– Сестра Эммануэль, так она по-прежнему называет себя, – объяснила по дороге миссис Симпсон. – Она проводит свои дни, а часто и ночи, – при этих словах ее высокий лоб снова наморщился, – в молитвах. Но к ней приходят посетители. Люди, прослышавшие о ней, приходят, чтобы попросить ее помолиться за них.

Поначалу я боялась, – продолжала она и повернулась, чтобы посмотреть в окно на проезжавшую мимо телегу, – что они огорчат ее, рассказывая о своих бедах. Но, кажется, она чувствует себя лучше, когда слушает кого-то.

– А она… говорит с ними? – спросила Минни. Тетка взглянула на нее, помолчала несколько секунд.

– Иногда, – сказала она и опять отвернулась к окну.

Ничего страшного, сказала себе Минни, сжимая кулаки в складках своей юбки и борясь с желанием придушить миссис Баджер, которая медленно-премедленно хлопотала возле очага, разместив на подносе несколько ломтиков хлеба с маслом, клинышек сыра и кружку, а потом принесла щербатый чайник, три глиняные кружки, помятую жестяную коробку с чаем и маленький, липкий горшочек меда. Ничего страшного, если она не поговорит со мной. Ничего, если она даже не сможет меня выслушать. Я просто хочу ее увидеть!

8 Часослов