Семь камней

Усмехнувшись, Джейми пробежал по короткому коридору к двери, за которой скрылась Ребекка. Усмешка пропала, как только он коснулся дверной ручки, и, когда он вошел, его лицо было абсолютно мрачным.

Она вытаращила глаза от шока и негодования при виде него.

– Что вы тут делаете? Сюда никто не должен заходить, кроме меня и моего мужа.

– Он уже идет, – заверил ее Джейми. – Только вопрос – попадет ли он сюда?

Она сжала свой кулачок, и это выглядело бы комичным, если бы он не знал про нее всего того, что знал.

– Это угроза? – В ее голосе звучали одновременно удивление и злоба. – Здесь? Ты смеешь угрожать мне здесь?

– Да, смею. Я хочу забрать свиток.

– Ну, так ты его не получишь, – отрезала она. Он заметил, как она шарила глазами по столу, – вероятно, искала либо колокольчик, чтобы позвать на помощь, либо что-то массивное, чем можно ударить его по голове, но там не было ничего, лишь блюдо с экзотическими сладостями и рулетами. Еще там стояла бутылка вина, и ее глаза вспыхнули – она явно просчитывала свои шансы, но он, опередив ее, протянул свою длинную руку и взялся за бутылку.

– Свиток мне не нужен, – пояснил он. – Я собираюсь отвезти его твоему деду.

– Ему? – Ее лицо окаменело. – Нет. Свиток для него дороже, чем я, – добавила она с горечью, – но я, по крайней мере, могу пользоваться свитком, как защитой. Пока он у меня, дед не попытается причинить вред Пьеру или выкрасть меня – будет опасаться, что я могу его повредить. Свиток останется у меня.

– Я думаю, что твоему деду будет гораздо лучше без тебя, и он наверняка это понимает, – заявил Джейми и внезапно увидел обиду и боль в ее глазах. В какой-то миг в нем едва не промелькнула жалость к ней, и он подумал, что даже пауки обладают чувствами, но сейчас ему было не до сочувствия.

– Где Пьер? – резко спросила она. – Если с его головы упадет хоть волосок, я…

– Я не трону пальцем этого простачка, Йен – то есть Хуан, как ты его называешь – тоже. Когда я спросил, получил ли он тебя, я имел в виду, хорошо ли он обдумал эту сделку.

– Что? – Ему показалось, что невеста слегка побледнела, но определить это было трудно.

– Ты отдашь мне свиток, чтобы я отвез его твоему деду. Не помешает и маленькое письмо с извинениями, мол, прости меня, дед. Но на письме я не настаиваю. Либо мы с Йеном отведем Пьера в сторонку и поделимся с ним тем, что знаем о его женушке.

– Говори, что хочешь! – отрезала она. – Он не поверит вашим сказкам!

– О, вот как? А если я расскажу ему, что случилось с Эфраимом Бен-Сефером? И почему?

– С кем? – переспросила она, но теперь ее лицо действительно побледнело, и она оперлась рукой о стол, чтобы не упасть.

– Ты сама знаешь, что с ним случилось? Нет? Ну, так я скажу тебе, дева. – Что он и сделал, без всякой жалости. Ребекка внезапно села, и вокруг золотых медальонов, украшавших ее лоб, выступили крошечные жемчужины пота.

– Думаю, что Пьер уже что-то знает о твоей банде, но, возможно, не догадывается, какая ты цепкая и безжалостная тварь.

– Это была не я! Не убивала я Ефраима!

– Если бы не ты, он был бы жив, и я уверен, что Пьер это поймет. Я могу сообщить ему, где лежит его тело, – добавил он уже более деликатно. – Я сам его похоронил.

Она так сильно сжала губы, что они превратились в узкую, белую линию.

– У тебя немного времени, – сказал он уже спокойным тоном, но в глазах его был лед. – Йен не сможет задержать его надолго, и когда он войдет – я расскажу ему все прямо при тебе, и уж тогда ты делай все, что хочешь, чтобы убедить его, что я лгу.

Она порывисто встала, звеня браслетами и колокольчиками, и подошла к двери соседней комнаты. Распахнула ее, и Мари в ужасе отшатнулась.

Ребекка сказала ей что-то резкое на ладино, и служанка, вскрикнув, убежала прочь.

– Ладно, – прошипела Ребекка сквозь стиснутые зубы, поворачиваясь к нему. – Забирай свиток, и будь ты проклят, собака.

– Конечно, заберу, сучка ты драная, – ответил он вежливым тоном.

Она схватила фаршированный рулет, но, вместо того чтобы бросить в Джейми, просто сдавила его, рассыпав крошки, и с криком ярости швырнула на поднос.

Нежный перезвон свитка Торы предшествовал торопливому появлению служанки, державшей в руках драгоценную реликвию. Мари посмотрела на свою госпожу и после краткого кивка Ребекки с величайшей неохотой передала ее в руки христианской собаки.

Джейми поклонился, сначала служанке, потом ее госпоже, и ретировался к двери.

– Шалом, – сказал он, закрыв дверь за секунду до того, как об нее со звоном ударилось серебряное блюдо.

– Больно это было? Очень? – Йен с интересом расспрашивал Пьера, когда к ним подошел Джейми.

– Мой Бог, ты даже не представляешь, – с жаром отвечал Пьер. – Но это стоило того. – Он одарил сияющей улыбкой Йена с Джейми и отвесил им поклон, даже не заметив завернутый в холст предмет в руках последнего. – Прошу простить меня, господа, но я не могу заставлять ждать мою невесту.

– Что было очень больно? – поинтересовался Джейми, когда они торопливо подходили к боковой двери. Зачем было привлекать к себе внимание?