Семь футов под килькой

Подпорка из меня получилась так себе, шкаф был намного крупнее и крепче, и остановить его падение я не смогла, только немного задержала. Кряхтя и тоже скрипя – от натуги, – я судорожно соображала: что теперь делать-то? А шкаф тем временем неумолимо оседал, вынуждая мои коленки сгибаться и твердо обещая прихлопнуть Люсю, как муху. Ну, или вбить по шею в землю.

Жизнь промелькнула перед глазами пунктирно, с опорой на особо красочные моменты: вспомнилось, как года в три я получила в подарок от бабушки ярко-желтый набор для песочницы, как в детском саду выкрасила себе волосы синькой в твердой уверенности, что это превратит меня в Мальвину, как в третьем классе Ромка Макаров, с которым я не поделилась коржиком, выплеснул на мои тетрадки оранжевый апельсиновый сок, как Караваев, которому я подбила глаз, с неделю заливал себе полморды зеленкой…

Закончить этот вернисаж должно было красное пятно в форме раздавленной шкафом меня, и я уже приготовилась пасть смертью глупых, но вдруг случилось чудо.

– Твою дивизию, Люся!

Ругательное заклинание, произнесенное знакомым мужественным голосом, остановило падение шкафа.

А, нет. Это сам заклинатель его остановил!

Открыв глаза, зажмуренные в ожидании рокового удара, я увидела над собой мускулистую руку атланта, держащего шкаф.

Второй рукой атлант-матерщинник бесцеремонно вытолкнул из-под шкафа меня, снова затейливо выругался и под музыку вдохновенной нецензурщины окончательно победил могучий шкаф, аккуратно уложив его на лопатки.

– Михаландреич! – обрадовался Эмма. – Надо же, как вы вовремя!

– И как это ты так вовремя? – подозрительно прищурилась я.

– Как чувствовал, что придется снова тебя спасать! – гордо высясь над поверженным шкафом, повернулся ко мне Караваев. И протянул руку: – Вставай уже, горюшко мое!

– Нет, погоди, сначала объясни мне! Ты же должен быть в Турции, на переговорах, с красоткой Эллой!

– Из-за тебя, Люся, Элла осталась на турецком фронте одна!

– Из-за меня?!

– А из-за кого же?!

Я не приняла протянутую руку, но Караваев меня все-таки поднял, бесцеремонно вздернув за шиворот, и мы застыли лицом к лицу, как готовые к бою боксеры.

– Брейк! – объявил Петрик и отважно втиснулся между нами. – Мишель, ты очень вовремя! Люся, скажи Мишелю спасибо, он снова спас тебя, как верный рыцарь.

– Точно верный?

– Ну, раз он здесь, а Элла там… Кстати, а почему ты здесь? – Петрик обернулся к Караваеву.

– Потому что у Люси появилась новая дурная привычка – собирать мужиков по помойкам!

– А как ты об этом узнал?

Караваев осекся. Мы с Эммой переглянулись.

– Это не я! – помотал головой брат.

– Водитель Костя настучал, – догадалась я. – Узнал-таки приметные хозяйские тряпки!

– Не настучал, а посигналил, – проворчал Караваев. – Проявил похвальную бдительность.

– А ты все бросил и прилетел? Отелло, мавр венецианский! – умилился Петрик. – Что ж, дальше можешь не рассказывать.

– Нет, пусть рассказывает! – возмутилась я.

– Расскажет в именьице, сначала закончим со шкафом, – предложил Эмма и заторопился, распоряжаясь: – Так, нас пятеро, самые сильные я и Михаландреич, мы будем тянуть, а остальные – толкать. Давайте, раз, два – взяли!

В маневренности и скорости шкаф-буфет на скатерке значительно проигрывал роялю, транспортированному аналогичным способом и по тому же маршруту «свалка – именьице» чуть раньше. Рояль скользил по траве со свистом, а шкаф-буфет полз со скрипом и стонами. Скрип издавал сам шкаф, стоны – надрывающиеся бурлаки.

– Неужели вот это имеют в виду, когда желают кому-то «Скатертью дорога!»? – пробурчал Караваев, когда мы в очередной раз остановились, чтобы отдышаться.

– Наверное, у нас неправильная скатерть, – предположил Петрик.

– И уж точно неправильная дорога, – заметил Артур.

– И они делают неправильный мед, – пробормотала я, потому что оно само напрашивалось.

– Где мед, Люся? – не понял Эмма.

– Нигде. Наша жизнь – точно не мед. Моя, во всяком случае.

– Дотащим шкаф – расскажешь про свою жизнь со всеми подробностями. – Караваев снова взялся за гуж: – Эй, ухнем!

Ухнули мы буквально через пару секунд – в глубокую колдобину. Шкаф, продолжая оказывать пассивное, но упорное сопротивление, засел в нее, как в окоп, и даже объединенными силами всех тянущих и толкающих не получалось сдвинуть его с места.

– Люся, нам нужны еще рабы, – сказал Караваев и искательно огляделся.

– Можно позвать Брэда Питта, – предложил Эмма. – Используем его как ездовую собаку.

– Нам бы лучше ездового слона, – высказался Петрик.

– Нет у нас слона, – проговорила я с сожалением. – Давайте попробуем перегруппироваться. Отставить тянуть, всем зайти шкафу в тыл и толкать его, пока он не вылезет из ямы.

– Генералюссимус Суворова! – уважительно поднял палец Петрик. – Мальчики, делаем так, как сказала Люся.

Так называемые мальчики и я с ними сгрудились в тылу непобедимого шкафа, распределились по его широкой корме, уперлись и подтолкнули, взбивая ногами клубы пыли.

– Чуть-чуть не хватает, – досадливо молвил Артур, когда шкаф-вражина почти выполз из окопа и тут же сполз обратно.