Семь домов Куницы

— Молока бы ей купить, — произносит Рамона несмело, потому что ни у кого нет желания вставать из‑за стола.

Пелька не хочет молока. Съедает очередной кусок изысканной вкуснотищи, специально подобранный для неё Зызой, единственный в своём роде. Да и вообще, большинство порций выступают в единственном экземпляре, и все они выглядят немного помятыми. У некоторых отвалились или размазались украшения, другие обрезаны или неполные.

— Ты работаешь за еду, Зыза? — тактично интересуется Пелька.

Впервые в жизни с ней обращаются, как с настоящим гостем — ну не считать же того приёма под Рождество у милосердной супружеской пары — и она вовсе не хочет обидеть Зызу, а беспокоится о ней и стремится предостеречь, чтобы она не попалась, как экономка из третьего Дома, которую выгнали, потому что утратила совесть и слишком много крала.

Именно так и говорили, Пелька слышала собственными ушами: слишком много. Вывод напрашивался сам собой. Если бы та крала меньше, не исковеркали бы ей жизнь. И этот золотой принцип Пелька хочет подсказать Зызе, желая ей самого наилучшего от всего своего одинокого сердца.

После ареста экономки Директор запретил даже прачке и работнице кухни в одном лице забирать с собой положенный ей обед, приказав съедать его на рабочем месте. Та немедленно решила уволиться, и Директор был вынужден уступить. Она свой обед относила ребёнку, а сама, перед тем, как вымыть котёл, доедала из него суп, который всегда оставался.

— Кормёжка отличная, а за работу я получаю гонорары, — не поняв причины вопроса, Зыза смеётся над детской наивностью маленькой гостьи и так поворачивает голову, что её независимый глаз смотрит в упор на Пельку.

Пелька желает знать, что такое «гонорар».

— Зарплата, — охотно поясняет Зыза. — Но звучит более представительно.

— А я тоже получаю гонорары? — задумывается Рамона: это слово ей тоже нравится.

Женщины пьют алкоголь понемногу, но без перерыва.

— В Доме была одна, которая слишком много выносила, и её уволили, — отчаянно продолжает Пелька: не может допустить такого же исхода для Зызы.

Воцаряется тишина и Пелька наклоняет голову. Опять сделала что‑то не то.

— Она за меня переживает! — догадывается Зыза и, со слезами в своих независимых друг от друга глазах, расчувствовавшись от водки, целует Пельку.

— Зыза работает в забегаловке «люкс», — объясняет Рамона; но утверждение это не даёт представления обо всей правде.

В ресторане «люкс» утончённые кушанья подаются в супницах и на блюдах. То, что остаётся на подносах и в бутылках, принадлежит официанту; из оставшегося на тарелках, в рюмках и бокалах может, сколько захочет, взять себе работница кухни — представляет себя в лучшем свете Зыза, потому что название её рода занятий считается мало почтенным.

— Возле меня ещё и бедняжки покормятся! — с состраданием вздыхает она.

Зыза не забывает о своих старых подругах, которым не повезло устроиться так удачно, как ей, и которые до сих пор работают по профессии. Однако в их возрасте нелегко найти клиента и они часто остаются голодными. А если что‑то и заработают, то в первую очередь тратят на алкоголь, и на еду у них уже не хватает.

— А если и хватает, то на что-нибудь всухомятку, а с горячим им трудно, — говорит Зыза.

Выбирая куски для себя, немного худшие откладывает для них. Остальное отдают свиньям. За объедками с богатого стола каждое утро приезжает фермер из пригорода, с которым заключена соответствующая договорённость. Зызе надо успеть раньше него, чтобы хоть какую‑то банку или котелок супа отобрать для старых подруг.

— Бедствуют они ужасно, — жалеет их Зыза. Чтобы её не подставить, они никогда не показываются у входа в ресторанную кухню. Еду от Зызы перекладывают в свою посуду возле ворот, через которые Зыза проходит каждый день после рабочей смены, возвращаясь в комнату, которую делит с Рамоной и Люськой. Эта последняя здесь никогда не бывает днём — у неё есть своя квартира, а здесь она только работает.

— Не могут быть работницами кухни? — Пельке страшно жаль старых подруг Зызы, у которых уже никто не хочет покупать любовь.

— У них плохая наружность, то есть непрезентабельно выглядят, — вздыхает Зыза, и её независимый глаз заволакивается грустью.

— Ты добрая, Зыза, — Пелька ничуть не покривила душой — сказала, что думает.

— Ко мне люди тоже бывают добрые.

В ресторан «люкс» приходят и девочки «люкс». У них столько клиентов, что они сами могут себе выбирать, каких захотят. Однако на девочек экстра‑класса есть деньги только у богатых мужчин, главным образом иностранцев, потому что такие девочки принимают оплату исключительно в конвертируемой валюте. И вот эти прелестницы, от которых пахнет наилучшими духами, одетые в платья прямо из‑за границы или из валютного магазина, с настоящими ювелирными драгоценностями — помнят о Зызе, помнят о своей коллеге, которая работала по профессии, когда они ещё делали в пелёнки.