Семь дней до Мегиддо

А белокурая девочка хоть и преобразилась – ушел землистый цвет кожи, щеки стали румяные, вроде как и руки-ноги пополнели, – но с такими роскошными волосами осталась узнаваемой.

Дети осторожно вышли к нам. Смотрели молча, напряженно, ничего не говорили.

Тьфу! Они уже не дети. Они – куколки.

– Это друзья, – сказала Дарина. – Не беспокойтесь. Слушайтесь их в меру разумного.

Три молчаливых кивка, три настороженных взгляда. Потом один из мальчиков спросил:

– Можно нам поиграть?

– Да, – ответила Дарина.

Я бы не удивился какой-нибудь затейливой инопланетной игре, каким-нибудь пляскам и прыжкам, но мальчишки сломя голову кинулись обратно в комнатку, плюхнулись рядом на матрас и похватали игровые приставки.

– Малышня, – сказала Наська снисходительно. – Стража будущая.

– Могу я остаться? – спросила белокурая девочка.

Дарина кивнула. Дверь за мальчишками закрылась.

– Гнездо плачет, – сказала девочка.

– Гнездо волнуется, – поправила ее Дарина. – Не беспокойся, Анна. Мы защищены.

– Могу я получить обзор и оценить обстановку? – спросила девочка.

Я невольно глянул на деда Борю. Тот смотрел на девочку с напряженным любопытством. Странно она себя вела. Мальчишки – понятно. Наська – тоже… или я к ней привык?

А эта девчонка, еще несколько дней назад умиравшая в больнице, вела себя слишком по-взрослому.

– Работай, – сказала Дарина.

Анна подошла к стене, уставилась в металлическую поверхность.

В стене возник экран. Здоровенный, метра три по диагонали. Изображение было таким четким, словно мы смотрели в окно.

Вот только в экран вместилось несколько десятков крошечных «окошек».

Куколка провела в воздухе рукой.

Изображения замелькали, сменяясь, сдвигаясь, смещая ракурс, увеличивая и уменьшая размер, приближаясь к каким-то точкам и удаляясь.

У меня сразу зарябило в глазах, я отвернулся.

Деда Боря кивнул. Я кивнул ему в ответ.

Эта маленькая белокурая девочка и была той куколкой, которую приходил убить монстр. Даже сейчас, в самом начале Изменения, она ушла неизмеримо дальше от нас, чем Наська или Дарина. Может быть, даже дальше хранителя или монаха.

Я впервые подумал, что общеизвестное мнение о семи типах Измененных: куколки, жницы, стражи, старшие стражи, монахи, хранитель, мать, – может быть неверным.

То, что мы знали, лишь верхушка айсберга, торчащая над гладью океана.

А что там, в глубине?

– Вот, – сказала девочка, опустив руки.

Я глянул на экран, и мне стало плохо.

Экран разделился на три части.

Фойе. Кабинет с медицинским оборудованием. Лестница.

На каждой картинке был монстр.

Два в точности походили на убитого мной. Здоровенные, шестилапые, с мохнатыми головами. На экране они выглядели полупрозрачными, почти скрытыми своей невидимостью. Один изучал пустые койки, приподнимал белье, будто ожидал увидеть под ним спрятавшихся детей, нюхал пустые флаконы из-под медицинских препаратов. Другой бродил по фойе на шести лапах, временами прижимая голову к полу и касаясь ковров длинным тонким языком. Брал след?

Третий был более человекообразен. Ростом метра два, средние конечности недоразвиты, но при этом завершаются не ладонями, а какими-то костяными конусами. Лицо было почти человеческим, только лишенный волос череп поблескивал, словно натертый маслом. Монстр шел по лестнице, раскачиваясь и зыркая глазами в разные стороны. Потом остановился и уставился в экран.

Каким образом Гнездо за ним наблюдало, была ли эта видеокамера или что-то неизмеримо сложнее, не знаю. Но монстр наблюдение почувствовал. Остановился, открыл рот – явно издавая какой-то звук.

Две шестилапые твари бросили свои занятия и устремились куда-то.

– Оценка, – сказала Дарина. Ее пальцы на моей ладони напряглись.

– Два уничтожителя, один боец, – сказала Анна. – Это ровианская гвардия. Все трое завершены. Оценка… оценка… – Она помолчала. – Они пробьют оболочку.

Она вдруг как-то расслабилась, плечи девочки опустились, экран погас. Анна медленно повернула голову к Дарине. Спросила:

– Мы можем уйти? Сейчас?

– Не в резонансе, – ответила Дарина. Она о чем-то напряженно думала.

– Можно рискнуть…

– Нет, – сказала Дарина твердо. – Надо сражаться.

– Я не умею, – совсем по-детски ответила Анна. И тут же, будто переключившись, спросила: – Можно, я к мальчикам?

– А? – не поняла Дарина.

– У нас гонки!

Дарина помотала головой. Сказала:

– Да, конечно. Иди, играй.

Когда девочка ушла в открывшуюся на миг дверь, я спросил:

– Из-за нее весь сыр-бор?

– Выходит, – Дарина поежилась. – Я не знала, правда. Только после первой фазы стало ясно… Вы зря пришли, Максим. Два уничтожителя и боец. Мы не справимся.

– Призови меня, – сказал я.

Дарина покачала головой:

– Нет. Нет, Максим. Второй Призыв… невозможен.

Кажется, она чего-то недоговаривала. Но голос звучал твердо, и я понял, что второго Призыва не будет.

– Тогда меня призови, девочка, – сказала Елена. – Я готова. И Борис готов, да, Борис?

Деда Боря кивнул.

– Вы слишком старые, простите, – ответила Дарина. – Гнездо не сможет вас принять.

– Тогда призывай меня, – сказала Милана. Подошла к нам, встала рядом с Дариной, взяла ее за руку. – Давай. Не бойся.

– Нет…